– Видимо, там был не такой уж большой объем горючей жидкости? – подходит к нам Соло.
– Да и гореть особо было нечему, кроме кучи мусора, – пожимаю плечами я. – Хотя дыма было достаточно, чтобы перепугаться и свалить. Надо отдать должное этим влюбленным без определенного места жительства: они оказались интеллектуально подкованными и быстро сообразили, как справиться с огнем.
– Многие выбирают такой образ жизни не из-за недалекого ума, а от нежелания нести ответственность и чего-то добиваться в жизни, – подходит ближе к нам Никита. – Да и ситуации в жизни бывают разные.
– Так как? Видели они хоть кого-то? – спрашивает меня Лев. – Кто швырнул зажигательную смесь?
– Они не видели, но, может, кто-то другой заметил поджигателя, – предполагаю я. – Будем ждать новостей от Адамова.
– Баки, сараи, дома на окраине: выходит, поджигатель повышает ставки? – обращается Соло к Вере.
Та наливает сливки в кофе и возвращается к нам.
– Его тяга растет, – объясняет она. – Как в случае с импульсивными расстройствами: сначала он испытывает напряжение, потом, когда совершает поджог, облегчение и удовольствие. Конечно, с каждым разом ему хочется больше и ярче. Потребность в адреналине увеличивается, необходимость почувствовать острые эмоции тоже. Это зависимость. Тяга к мощному выбросу дофамина. Но есть и еще кое-что.
– Что?
– С количеством поджогов приходит и опыт. Если его не остановить, он будет совершенствоваться. Сегодня не получилось красивого большого огня, завтра наш пироман продумает свои действия лучше и устроит точку возгорания среди легковоспламеняемых продуктов и веществ. Чтобы рвануло как следует. – Вера делает глоток и задумчиво смотрит в окно. – Обратите внимание, что о смерти мужчины в заброшенном доме сообщили в газетах и по телевизору. Поджигатель стал убийцей, он знает, что кровь на его руках. Но… – Она обводит нас взглядом. – Если даже он испытывает чувство вины, его это не остановило от дальнейших действий. Тяга намного сильнее, чем муки совести. Он просто не может прекратить.
– Черт, – произношу я пораженно. Кружка с кофе дрожит в моих руках, и я обжигаю пальцы. – Ты сказала, ему нужно наблюдать. Значит, поджигатель всегда где-то недалеко от места пожара? Но я никого сегодня не видела.
– Даже если он вынужден покинуть место преступления, ему захочется вернуться. И не раз, – объясняет Вера. – Многие из пироманов даже хранят вырезки из газет со статьями о пожарах, а также трофеи. Для них это действительно важное, значительное событие, которое они не раз прокручивают потом в голове.
– Теперь я буду внимательнее разглядывать зевак на месте пожара, – хрипло говорит Кирилл. – Возможно ли его как-то вычислить?
– Не знаю, – задумывается психолог. – Если только… по взгляду? Эмоции, которые он испытывает, точно будут отличаться от тех, что испытывают другие люди в толпе. Ни страха, ни ужаса, ни волнения. Пироман ощущает восхищение. Он любуется творением рук своих.
– А мотив? – спрашивает Никита, раздраженно нахмурив брови. – Он просто псих? Или зачем это ему?
– С этим тоже непросто, – вздыхает Вера. – Чаще всего это навязчивая потребность без особого мотива. Выражение каких-то подавленных эмоций, ощущение силы, власти, контроля хоть над чем-то в своей жизни. Возможно, способ уменьшить тревогу, если у него, например, обсессивно-компульсивное расстройство – такой пироман будет уделять особое внимание ритуалам, которые помогают ему настроиться и успокоиться…
– Это может быть подросток? – перебиваю ее я. – Один из свидетелей говорил, что видел тощего парнишку.
– Вполне, – кивает Вера. – Подростки нередко становятся серийными поджигателями. Причина может быть в семье, отсутствии поддержки, проблемах с самооценкой и самоидентичностью. В таком случае поджог дарит ему необходимое внимание.
– Если так подумать, пожары действительно происходят только утром и днем, – осеняет меня. – Может, он идет в школу или обратно?
– Если даже так, то вычислить его все равно будет нелегко, – чешет затылок Царев. – Но можно обойти школы, поспрашивать.
– Карта! – догадывается Никита. Он устремляется к противоположной стене, где висит подробная карта района. – Адамов тоже заметил, что все места пожаров как будто лежат на одном пути следования. Возможно, это дорога, по которой он ходит каждый день.
– Ну, длинный получается путь, – растерянно произносит Кирилл. – Вряд ли это дорога из школы и обратно. Но в целом эта территория практически не выходит за рамки района. Можно даже очертить круг зданий, которые могут следующими попасть под удар. Если, разумеется, это будут заброшки.
– Можно даже обойти их в выходной, – предлагает Лев.
– Парни, эти сведения нужно сообщить следствию, – замечает Вера. – Это их обязанности.
– Да, но мы тоже заинтересованы, – улыбается он. – И нам не трудно, особенно если речь идет об опасности для жителей.
– Вер, а что будет, когда его найдут? – спрашиваю я. – Как заставить его остановиться? Это как-то лечится?
– Психотерапией, – отвечает она. – Семейная терапия. Может, медикаменты, если у него диагностируют депрессию. Вариантов на самом деле не так уж мало, нужно работать и подбирать план лечения индивидуально.
– Спасибо, – говорю я, слезая с подоконника, – ты нам очень помогла!
– Не забудь, что дверь моего кабинета всегда для тебя открыта, – напоминает Вера.
– Ага! Но сначала мне нужно принять душ.
Глава 12. Данила
Клава Кока – Химия
– Привет, Вольскую не видел? – этот вопрос я задаю попавшемуся навстречу Никите.
Одно хорошо, я почти со всеми здесь познакомился и практически не путаюсь в именах.
– Вроде в раздевалке, – взмахом руки указывает он через плечо и идет дальше.
– Спасибо!
Наверное, мне стоило привести себя в порядок и вспомнить о манерах, прежде чем ломиться в раздевалку, но в последнее время мой мозг не то чтобы уж очень эффективно руководствовался здравым смыслом. Возможно, так устроено влечение, не знаю. В моей жизни было немало красивых женщин, но они появлялись и исчезали, не оставляя ни единого следа в моей душе. Я не помнил цвет их глаз, звук голоса и запах волос. Я отпускал их вместе с воспоминаниями, закрывал дверь и уходил, тут же забывая их имена.
Но когда появилась Ева, сразу стало ясно, что с ней будет по-другому. И не только из-за ее отца, которому я был обязан всем, что у меня есть, и ощущения, что это черта, которую мне ни в коем случае не переступить. А из-за внутреннего ощущения, что эта девушка проникает мне под кожу, забирается куда-то глубже, в самое сердце. Она как огонь, на который больно даже смотреть, и чем ближе подходишь, тем сильнее обдает жаром и перехватывает дыхание. Как пламя, которое медленно подбирается все ближе и ближе: оно еще не коснулось тебя, а ты уже