И пока Гурьевы нервно переминались с ноги на ногу, он невозмутимо достал трубку и раскурил, спокойно оглядывая округу.
Осип не выдержал.
— Ильич, да как ты можешь? — почти взорвался он. — У тебя там ребята, а ты стоишь, словно на прогулке!
Ильич медленно выдохнул струйку дыма.
— Чего нервничать-то, Осип Матвеевич? Обороной на производстве командует Василий Снежный. Парень он бывалый, не из таких переделок выбирался. Не одно десятилетие в армии отпахал, на двух прорывах побывал. Да что тут говорить… — Ильич кивнул в мою сторону. — Кирилл Павлович его знает. В «Братске», когда твари только стали прорываться в водном секторе, с ним бок о бок стояли.
Его слова вернули меня в тот день.
Жаркие барханы, преследование монстров и прицельный залп взвода Василия Снежного, который буквально вырвал меня и моих друзей из клешней тварей.
Я был обязан ему жизнью. Позже, конечно, я вытащил всех нас из той мясорубки, но чувства взаимного долга и уважения остались.
Ефрейтор Снежный был прирождённым воином и командиром.
Чем ближе мы подбирались к заводам, тем ярче полыхало небо впереди.
Вскоре тревога понемногу начала сменяться нарастающим удивлением.
Сквозь багровую дымку проступали незнакомые величественные силуэты. Сначала я принял их за какой-то новый горный хребет, которые часто появлялись в этом мире словно из неоткуда, но по мере приближения я понял, что ошибался.
Это были не горы.
Это были оборонительные сооружения колоссального масштаба.
Высокие многоярусные валы и стены из спечённого обсидиана образовывали несколько рубежей обороны, и стало ясно: бой кипел здесь лишь на внешнем периметре.
Внутренняя же стена завода, построенная первой, стояла нетронутой.
А свет, тот, что я принял за огни магического боя, был от прожекторных лучей, режущих сумеречную мглу, он освещал всю территорию вокруг предприятия.
Рабочие, вооружённые ножами и телегами, методично потрошили туши монстров, которыми была усеяна земля между рубежами. То и дело где-то на дальних подступах раздавались редкие пушечные выстрелы.
Увидев бронепоезд, люди замахали руками, послышались крики:
— Кирилл Павлович! Приехал! Спаситель наш!
Стоял, оглядываясь, и чувствовал, как ком подкатывает к горлу. Безумная радость от того, что сердце моей промышленной империи бьётся, смешивалась со жгучим стыдом.
Я мчался сюда, ожидая руин и смерти, готовый к последнему бою, а меня встретила неприступная крепость и ликующие лица.
Но как?
Как им это удалось?
«Могучий» въехал на территорию через массивные, усиленные сталью ворота, которые с грохотом захлопнулись уже за «Дерзким».
Внутри меня поразил не хаос, а слаженная суета. Повсюду сновали люди, но не в панике, а с чётким пониманием своих задач.
Едва я сошёл на землю, навстречу бросился Пётр Бадаев. Старый вассал был явно измотан до предела. Морщины на его лице стали глубже, одежда в пыли.
— Кирилл Павлович! Слава четырём стихиям! — голос старика дрогнул, и он схватил мою руку, сжимая так, словно боялся, что я исчезну.
Из поезда вышли Гурьевы, и тут же обняли Петра, хлопая его по плечам.
— Пётр, дорогой! Живой! Как вы уцелели? Мы думали, тут уже всё!
Я окинул взглядом двор: выстроенные в ряд цехи, работающие подразделения, сложенные в пирамиды магические ружья и ящики с боеприпасами.
— Пётр, — перебил я, — это грандиозно. Но как вам это удалось? Объясни.
Бадаев-старший тяжело вздохнул, вытер лоб рукавом.
— Две причины, Кирилл Павлович. Первая — фортификация. Сергей строил не для галочки. Он использовал местный обсидиан, рельеф, создал многоуровневую систему. И он знал, что защищает не казённые стены, а свой дом, свою семью. Потому он не скупился и делал всё по совести, в отличие от тех чинуш, что занимались обороной городов.
Я кивнул, уже возведя Сергея Бадаева в ранг настоящего гения.
— А вторая причина?
— Люди, барин. В одном только литейном цеху рабочих больше четырёх сотен. Да, и почти все маги — «единички». Но каждый отслужил на границе по пять-десять лет в охотничьих отрядах. Они все профессионалы, прошедшие не один десяток боев. Их магия слаба по отдельности, но сконцентрированная в одном направлении творит чудеса. Это как картечный залп, — Пётр сделал выразительный жест рукой. — Попробуй от такого укрыться.
Картина вырисовывалась ясная: талантливый инженер-фортификатор и закалённые в боях ветераны — идеальный союз для выживания.
Но где же создатели этой обороны?
Я огляделся.
— Пётр, а где Сергей? Где Николай? И Виталий Кучумов? И начальник охраны предприятия Снежный?
Лицо Петра Бадаева помрачнело. Он отвёл взгляд, и в глазах мелькнула тень.
— После того как мы отбили основную атаку и поняли, что предприятию уже ничего не угрожает… Приняли решение организовать спасение горожан.
Моё сердце на мгновение замерло.
— Но на чём?
— На новых локомотивах, которые ещё только ждали отгрузки. Мы прицепили к ним все вагоны, которые были на ходу.
Я одобрительно кивнул. А Пётр продолжил:
— Один состав ушёл в Рудный. Им командует Василий Снежный. Он вместе с Сергеем отправился. А второй…
Пётр замолчал, глотнув воздух, и посмотрел прямо мне в глаза. Во взгляде я увидел тревогу.
— Второй ушёл в Железняк. Его ведёт… Варвара Пестова.
Услышав имя сестры, я почувствовал, как почва уходит из-под ног.
Молниеносная тревога пронзила меня. И тут же подошла волна непонимания, почти ярости.
Варвара?
Командир поезда?
Что за бред?
В сознании сразу всплыл её образ: изгнанница, предательница, слабая и запутавшаяся девушка, поступок которой чуть не стоил жизни мне, матери и младшей сестре. Она должна отбывать наказание в безвестности, а не вершить судьбы в самом пекле! Это попросту невозможно!
Я схватил Бадаева за рукав, заставив его вздрогнуть.
— Пётр, ты в своём уме? — прошипел я, стараясь, чтобы меня не слышали остальные. — Как ты мог отпустить её? Доверить командование, людей? Она же…
— Я ничего не доверял, Кирилл Павлович, — перебил Бадаев. — Ваша сестра сама взяла на себя командование. Когда стало ясно, что нужно отправлять второй состав, а всех опытных командиров, способных возглавить вылазку, разобрали… она просто подошла, взяла карту и сказала: «Я знаю дорогу. Я поведу их». Снежный был против, но времени на споры нет. Каждая минута стоила жизней.
— И ты позволил? — в моём голосе зазвенели стальные нотки.
— Я дал ей шанс, — тихо, но твёрдо ответил Пётр. — Возможно, она так хотела искупить вину перед родом. А люди… люди пошли за ней добровольно. Все видели, как твоя сестра почти сутки на стенах стояла, отбивая атаки тварей. Она изменилась, Кирилл. Ты бы не узнал её сейчас.
— Ну да, конечно, изменилась, — я с горькой усмешкой провёл рукой по лицу,