Я почувствовал лёгкий укол. Ольга не призрак. Она была в моей лаборатории, которую каким-то невероятным образом отстроили из гостевого дома всего за полгода. Потоцкая занималась калибровкой нового спектрометра. Она сказала: «Закончу и сразу приду». И я знал, что это правда. Наука для Оли была не увлечением, а воздухом, так же, как для меня.
— Ольга завершает эксперимент, — ответил я ровно. — Знаешь, как это бывает. Время останавливается.
Соня кивнула с неожиданным пониманием.
— Да, по себе знаю. Когда погружаешься в расследование, весь мир исчезает. Отец, кстати, смирился. Обнаружил, что дочь-инквизитор, вскрывающая заговоры, полезнее для династии, чем дочь-невеста. Он даже перестал предлагать кандидатов в мужья. Видимо, понял, что любой жених рядом со мной будет чувствовать себя… как на допросе.
— Да, вы у нас теперь стратегический актив империи, — улыбнулся я.
— Именно так он и выразился. Сухо и практично. По-Романовски.
Как по сигналу, ко мне подошёл Дмитрий.
— Извини, Соня, украду твоего собеседника. Дела имперские.
— Как прикажете, — она сделала лёгкий реверанс и направилась к группе, где Иван Гурьев с жаром что-то доказывал Черепанову, чертя пальцем на окне какие-то схемы.
Мы с Митей вышли на террасу. Ночь была ясной, звёзды рассыпались по чёрному бархату неба холодным блеском.
— Ну, князь, — начал Романов, вдыхая прохладный воздух, — прошло почти два года. Два маленьких года. А кажется, что мы прожили уже два десятилетия. Колонии зализывают раны, но растут так, что столица на «большой земле» начинает нервничать.
— Это хорошо, — сказал я. — Сильные колонии — сильная империя.
— В теории да, — Митя повернулся ко мне, и в его глазах играл серьёзный, оценивающий огонёк. — Но на практике, мой друг, получается интересная картина. Твоя железная дорога в колониях перевозит больше грузов, чем такая же на «большой земле». Твой новый промышленный банк кредитует семь из десяти предприятий в колониях. А твои заводы… — он сделал паузу, словно подбирая слова. — Твои заводы выпускают почти всё: от лекарств до оружия, перед которым пасует даже магия.
Романов помолчал, давая мне осознать вес его слов.
— Знаешь, что за отчёт мне на днях прислали из Тайной канцелярии?
Я пожал плечами, хотя догадывался, чего там могли опасаться.
— Они прислали мне расчёт, что через десять лет экономика колоний может сравняться с экономикой «большой земли». А военная мощь, основанная на твоей антимагической тактике и синтезе магии с техникой, уже сегодня не имеет аналогов.
Я улыбнулся от столь лестной оценки моих дел, но Мите явно было не смеха.
— Будь на твоём месте любой другой, — вполголоса сказал Дмитрий, — я бы уже видел в нём не союзника, а главную угрозу правящей династии. Умный, прагматичный и обладающий безоговорочной поддержкой людей. Фундамент для сепаратизма был бы заложен самим фактом твоего существования.
Я молчал, а Митя сверлил меня взглядом.
— И что же вы думаете? — спросил я спокойно, глядя в глаза другу.
Он недовольно прищурился.
— Хорошо, — поднял руки вверх и обратился к другу на «ты», — что ты думаешь по этому поводу?
Дмитрий выдержал паузу, потом уголки его губ дрогнули, и он рассмеялся, коротко и искренне.
— Я думаю, что ты — счастливая случайность, которая приключилась с этой империей. Потому что знаю тебя. Знаю, что ты вытащил меня из той чёртовой заварушки в «Новоархангельске», когда мой дар прорвался и чуть не убил нас всех. Видел, как ты послал «Гордость» в ад восьмого кольца, зная, что, скорее всего, прощаешься со своими людьми навсегда. Стоял рядом, когда ты под огнём вытаскивал людей из горящей «Яковлевки». Ты не копишь силу, Кирь. Ты её тратишь. Тратишь на спасение, на развитие, на тех, кто тебе даже не друг. Ты делишься секретами с бывшими врагами, лишь бы они двигали прогресс вперёд.
Романов шагнул ко мне, и его лицо теперь озарялось золотым светом из окон бального зала.
— Тебе неинтересны интриги. Да и власть не нужна. Ты даже отказался приехать в столицу на триумфальную церемонию. Тратишь каждую лишнюю копейку не на дворцы и земли, а на лаборатории, исследования, картографирование неизведанных миров. Ты остался всё тем же сумасшедшим учёным, с которым я познакомился в военно-морской академии. Только теперь у тебя есть целый мир в качестве научной лаборатории. И это… чертовски удобно и выгодно для империи.
— Для империи или для тебя лично? — уточнил я.
— Для меня, — без тени лукавства признал Митя. — Киря, ты — катализатор. Гений, чья жажда познания направлена не на захват власти, а на создание инфраструктуры, на которую эта власть может положиться. Я это понял. Отец это понял. Поэтому роду Пестовых вернули княжеский титул и все полномочия. Мы доверяем тебе, потому что твоя мотивация прозрачна, как этот ночной воздух. Ты хочешь знать, изучать, понимать. Создавать.
— И есть ещё одна причина оставаться здесь, — тихо добавил я, глядя в тёмный сад.
— Потоцкая?
— Она — часть этой причины, но не вся. Здесь я могу менять реальность. Не в угоду чьим-то амбициям, а согласно законам логики и эффективности. Здесь я — архитектор. А в столице стал бы всего лишь ещё одной фигурой на шахматной доске, пусть, возможно, и важной.
Из зала нас окликнул громкий, радостный голос Василия Андреевича Меркулова, моего бывшего секретаря, а ныне — полноправного губернатора колонии «Новоархангельск».
— Кирилл Павлович! Дмитрий Михайлович! Просим к столу! Тосты больше не могут ждать!
Мы с Митей обменялись взглядами, в которых было взаимное понимание и невысказанный договор, и вернулись в свет и шум.
Тосты лились рекой. Вначале была формальная часть с поздравлениями с днём рождения, а потом понеслось…
Николай Бадаев, раскрасневшись, хвастался рекордной выплавкой новой лёгкой стали для дирижабельных каркасов.
Ефим Черепанов показывал чертёж первого конвейера для сборки паровых турбин.
Виталий Кучумов с горящими глазами рассказывал о стабилизации магических кристаллов для накопления энергии.
Иван Гурьев расписывал новые характеристики улучшенного эликсира первой помощи.
Лунев и Марсов представили план расширения железной дороги.
Лёня Гурьев, повзрослевший и ставший невероятно серьёзным, рассказывал о перспективных мирах в земляном секторе.
Даже Смольников, сверкая бриллиантовой булавкой в галстуке, с пафосом отчитывался о гастролях столичных артистов на сцене Павловского вокзала.
Меркулов, подняв бокал, говорил не о своих успехах, а о том, как ему не хватает моего совета по управлению в Балтийске, а потом рассказал о проблеме с водопроводом в новом районе, и все смеялись.
Это были не сухие отчёты, а радость созидателей, делящихся плодами своего труда.
Когда первые гости стали расходиться, а мама взяла