Саша Немировский
ВОЗРАСТ
ВЕСНЫ
/* стихи */
Иллюстрации П вла а Тайбера
Sasha Nemirovsky
THE AGE OF SPRING
/* poems */
Book art by Pavel Tayber
Annotation
Новые стихи (2022‐2024) замечательного поэта Саши (Александра) Немировского соседствуют в этом сборнике с некоторыми отобранными стихотворениями прошлых лет.
The new poems (2022‐2024) of wonderful poet Sasha (Alexander) Nemirovsky are here together with some selected poems from prior years.
Книги Саши (Александра) Немировского
Other books of Sasha Nemirovsky are
Без Читателя (1996)
Уравнение Разлома (2009) Система Отсчёта (2012)
На Втором Круге (2014)
Точка Обзора (2016)
Секвойя в Цвету (2017)
Партитура Пейзажа (2019)
Jazz‐Поэзия (2020)
Предисловие к Мирозданию (2022)
Кантаты Времени (2023)
Фрагменты Катастрофы (2023)
Чтоб вы мне все были! (2024)
Возраст Весны (2025)
ISBN 979-8-3507-4220-6
Library of Congress Control Number: 2025930677
© Sasha Nemirovsky, 2025; All rights reserved
© Woodside Publishing, 2025; All rights reserved
Contact via https://www.nomer.us
КАЛЕЙДОСКОП И КАЛЛИГРАФИЯ
В путь! С первых страниц книги Саши Немировского веет
ветром странствий. В конце концов, «странcтвие» и «страница» – однокоренные слова, и родство их предполагает доверительное соседство.
В путь! – помня о предупреждении автора: «я говорю на
языке гор», – оно означает, что читателю предстоит совершить своё восхождение.
Мандельштам не зря сказал, что в основе искусства –
«радостное подражание Христу». Мы помним, что проповедь Христа называется Нагорной и что она параллельна тому, что происходило на горе Синай задолго до явления богочеловека. Читатель идёт за тем, кто утверждает, что красота гор не терпит неточных слов, а значит – и мы понимаем эту фигуру речи как смиренное и парадоксальное признание, – «говор мой – в основном, молчанье». А затем, не теряя надежды, поэт добавляет: «исполнение слов – вершина».
Как в блокноте художника, перед нами мелькает
«белобрысый поток, зеленеет долина», открывается гора, возникает горная деревушка или «городок, приколотый бабочкой рыжих крыш на гербарий горбатых гор», а то вдруг она парит, гора, «над бледною простынкой моря». Одна за другой проходят картины: солнце на закате и шпиль собора, рассвет, в котором, как в проявителе, вырисовывается пейзаж, Мексика, Перу, Шотландия, Италия… Короче говоря, «срез бытия и красок не унять», и где‐то там, в Италии, наш художник останавливается перед картиной флорентийского мастера Алессандро и вслед за ним воспевает Афродиту, а главным образом, самого мастера, который приравнивается к Создателю и для которого обыденное человеческое время находится не в поступательном движении к старости и смерти, но в непрестанном любовном возрождении.
В этом стихотворении есть двоящаяся строка: «с тех пор
мимо прошагали армии…» – мимо прошагали армии посетителей музея, но ведь не только! В живописную пестроту и цветение высокогорных и миролюбивых историй врывается История.
История врывается с воем, который есть в слове «война»,
и теперь поэт с языка гор переходит на другой язык: «Я шепчу на языке муки, я прошу на языке боли». Речь не только о войне без конца и края, идущей со времён Каина и Авеля, но и о конкретных войнах: о тех, которые начались в разных точках земного шара в феврале 2022 года и в октябре 2023. Значит, «не закапывай голову в песок», значит, неизбежна извечная рифма «кров‐кровь» и – если удастся выжить, не выжив из ума, – придётся выбираться на свет из‐под «фрагментов катастрофы».
За циклом «Фрагменты катастрофы» следует глава
«Требования света». И, словно бы отвечая на заголовок, свет первой главы, осенивший блокнот художника, возвращается на страницы книги. «Так я читаю светлые слова / в их первородном облике...». Замечательно, что светлые слова сопутствуют стихам памяти друзей, что есть соборный отсвет звезды и свет полнолунья, который «подробно смотрит в нишу», что есть заклинание «Берегите вашего светлячка любви!», и обещание: «…я когда‐нибудь научусь любить так, / чтобы через меня шёл свет», и молитва: «Свет ниспошли, чтоб принять смог, / да силы придай словам». Во всяком случае, пока пишется и читается книга жизни.
Пока, пока! Я назвал свои заметки «Калейдоскоп и
каллиграфия». Мне нравится, что в основе этих слов – греческое kallos («красота»), подсказанное не иначе как Афродитой, и что первое подразумевает созерцание разноцветного и многообразного узора, а второе – безукоризненную выверенность и чистоту письма.
Пока, пока! Последние страницы книги С. Н. – завершение
пути. Они посвящены отцу и годовщине его ухода, а читатель, осуществив своё восхождение и вспоминая начало странствия и догадку поэта о том, что книга, написанная на языке гор, равна жизни, видит её заключительные и благословенные слова: «солнце светит».
Владимир Гандельсман, январь 2025
БЛОКНОТ ХУДОЖНИКА
С А Ш А Н Е М И Р О В С К И Й
ЯЗЫК ГОР
Потому что я говорю на языке гор, жителям бесконечных равнин
меня не понять.
Говор мой щиплет гортань, и не унять повтор отражения эхом слов, которые тяжело принять. С вершин
легко прощается глубина обид. При взгляде вниз глубину вообще можно стереть. Снизу вверх хорошо видна только
неудавшаяся жизнь.
Тем, кто научился смотреть. Осколки
льда на снегу, в вышине, на глаз
не различить,
пока проклятьем по тишине
не прозвучит лавина. Но тогда уже поздно будет решать учить значение горных фраз. Потому‐то и бесконечна равнина, что по ней хорошо бежать, особенно нажав на газ.
На горном наречии
есть глагол
для создания чистоты снега
и прилагательное похожести
линии хребта на судьбу. Колокол
издалека
не слышен над бурной речкой так, как над равниной,
но с начала ве́ка
набат запаздывает предупредить пальбу, превращающую снег в крошево
из крови и глины.
Б Л О К Н О Т Х У Д О Ж Н И К А
Потому что кожа
пальцев огрубела от остроты скал, шансы больше ими горячий
ствол удержать, наставленный на врага. Время в горах
стоит и потому не плачет, когда, оборачиваясь в века́, обнаруживает, что один из них на войне пропал.
Кружево причудливых форм, разрезов ущелий,
красота висячих долин, ручьёв урчанье –
не терпят неточных слов
или неоднозначных прочтений. Потому что в горах тяжело добывать корм, особенно когда один, говор мой – в основном, молчанье с оттенками восхищений.
Я читаю книги, написанные миллионы лет назад слогами из первобытных звуков. Их перелистывая, вижу разлуку с Создателем,
незаметную в низине, где взгляд
наблюдателя
гаснет и, не проходя и половины расстояния до горизонта, киснет в уныньи.
Спрессованная
каньонами, теснота моих обещаний – нерушима, а выраженная языком гор – она равна жизни. Высота стен – это глубина убеждений, а исполнение слов – вершина. Без сомненья,
ради которой и есть смысл в восхождении из болота.
(04.03.23)
С А Ш А Н Е М И Р О В С К И Й
ПЕРУАНСКИЙ МОТИВ
Городок Чакибамба,
зарытый в коричневых скалах под жарящим солнцем. Бесконечная пампа,
середина Перу.
Наверху, на немалом ветру, красноклювый кондор
ловит всё, что скребётся, выбегая по камню
из тени на свет по ребру. Там, где катится с гор белобрысый поток, зеленеет долина. Оживает и дышит
по цветным валунам
в шевелении альпак,
(что есть версия лам), а над всем этим крышей
накрывает всю пампу колпак
огромадной вершины
в языках ледников по краям.
Наблюдатель из мира, в котором событья и время
бывало по плану текут, в этой пампе – чужой, его нервы – пунктиром надежды, как сладким вареньем, на здешних обычаях каплями ждут.
Да. Здесь столько
пространства, что цели движенья не так уж важны. не достиг — не тужи,
не серчай.
Пампа – это так высоко, что круженье дороги, переносишь легко,
когда взгляд ограничен
мотком
серпантина, как одежда, что, видимо, жмёт
Б Л О К Н О Т Х У Д О Ж Н И К А
на отрогах
у плоской горы по плечам.
Убранство путей человечьих
в разрухе и в стройке. И вечен,
и жжёт,
ремонтников бой.
Здесь, в случае лучшем, на тройку оценка за всё, что творит не природа. Любой
местный житель спешить не умеет, но гордо
согласен помочь.
Минуты здесь гасят бездумную скорость теченья в улыбках людей,
чьи заботы отложены прочь.
Тут пораньше темнеет — с визитом пора торопиться, по экватору крутится шар. Продавщица перчаток и шалей
приложит к покупке роман – почитай.
Здесь книжный базар, зажатый
посредине столицы,
сверкает огнями, культурою прян. Встречай,
разбирайся: поэзия, проза, картинки. Взгляд направь от заката, как солнце садится над шпилем собора.
О чём я? Какая толпа? Мне пора собираться. Эта пампа не терпит оков. Я в туристских ботинках, в одежде, присыпанной пеплом вулкана. Как страстно
он дышит на город, где трафик течёт без правил движенья,
С А Ш А Н Е М И Р О В С К И Й
проходя перекрестков прямые бока. В ресторанчике, в книжке стихов мне приносят мой счёт. В завершенье, в кармане звенит разделенное братство
и тают века.
Раскинув руки в пустоте, фигура Христа
парит над Арекипой.
Высокая гора, храм, смуглый человек, привстав, листают время, кто из них тут первый кому признался в красоте? Испанской пикой
разбита чаша искупленья за места, где инки в страхе приносили жертвы.
Над перекрестком музыка. На выгнутой дугою
флейте из трубочек, как воздух пьёт — так здо́рово! –
Старик играет пальцами, рукою узкой,
телом всем — тот,
до оскомины в ушах, «полёт кондора»
(16.07.24 Peru,Arequipa)
Б Л О К Н О Т Х У Д О Ж Н И К А
SUPER * BLOOM
А вы видели когда‐нибудь “super bloom”? Оранжевое, жёлтое, белое и фиолетовое вперемешку? Друг над и под другом? Когда результат слагаемых цветных сумм — есть суть перемножение нежного? Когда голова кру́гом
от оркестра запахов и, куда не брось взгляд, ты корабль в пустыне, плывущий курсом на триста шестьдесят? Куртку запахни,
не простынь и
на ветру не сожги кожу — без майки солнце немилосердно. Крем не положишь
на следы,
которые потом не простят
легкомыслия.
Захочется непременно, бессознательно,
но ты с тропы —
пристани
не сходи. Не дотопчешь до следующей, не завязнув при дуновении.
Не высвободишь ни стопы, ни сандалий. Иди дорожкою, празднуй ощущение муравья перед Создателем. Дыши красотой.
Останови мгновение.
(24.04.23)
____________________________________________________________________________________ 1 Необыкновенно сильное цветение полевых цветов (англ.)
С А Ш А Н Е М И Р О В С К И Й
ВЕРШИНА
Я вернусь на вершину, где снег отражает тепло от палящего солнца, где в кратере время решило
свернуться в кольцо
вертикали обрыва.
Где мы были живы,
движеньем сгущая пространство, чтоб швы наших жизней стянули века и мгновения вместе.