– Никак не отреагировал, – искренне ответил я. – Мы даже в церковь сходили и вместе помолились.
– О как! – передразнила меня ведунья. – Интересно, но думать об этом сейчас не хочу. Важно то, что для дриад ты станешь лакомой приманкой.
– Мне это уже не нравится, – нахмурился я, услышав неприятное слово.
– Я неправильно выразилась. Не приманкой, а манком – светом, на который летят бабочки. Дриады хоть и деревянные до пояса и выше, но все равно бабы. Так что Леля почитают почти как Велеса. Если никто из оставшихся деревяшек не возвысился до матери, а я бы это почуяла, – тут же уточнила Виринея, – мы сможем привязать их к Василисе. Есть один старый обряд.
– Непроверенный, – тут же высказал я то, что нашептала интуиция.
– Непроверенный, – не стала отпираться ведунья, – но две не самые слабые ведуньи, а с ними носитель силы Леля и любимец Велеса, уверена, справятся.
Любимцем она явно обозвала Здебора. Корчак в своей книги тоже писал, что оборотни пользовались особым распоряжение скотьего божка. Тут было о чем подумать, и Виринея это понимала, так что не мешала. Мне искренне хотелось помочь Василисе закрепиться на новом месте, но не станет ли участие в каком-то непонятном ритуале тем грехом, который не отмолишь и не искупишь? Впрочем, я уже так глубоко влез во все эти ведунско-шаманские дела, что вряд ли отказ в данном случае что-то изменит. Да и что скрывать, мне было жуть как интересно.
– А там случаем свальный грех не планируется? – опасливо уточнил я, вспоминая свое участие в спасении княжны, чем вызвал искренний смех Виринеи.
– Нет, не планируется. Надеюсь, я тебя не разочаровала? – хитро прищурившись, добавила женщина.
– Как вам не стыдно, Виринея Гораздовна, такое подозревать?! – тоже отшутился я. – Хорошо, можете на меня рассчитывать.
Заполучив мое согласие, ведунья развила бурную деятельность, но, несмотря спешку, приготовления затянулись до самого вечера. К тому же Виринея пояснила, что закатная грань между днем и ночью – самое благоприятное время для нашей затеи.
Новое население Осолони хоть и не было оповещено о предстоящих событиях, но явно чувствовало важность нашей затеи. Парни и девушки притихли и старались не лезть с расспросами, да и после ночного боя даже самые ершистые посматривали на меня с опаской. Наконец-то, когда солнце опустилось за верхушки деревьев, мы выдвинулись по знакомой тропинке, ведущей к логову дриад. Перед этим мне даже пришлось прикрикнуть на своих ватажников, чтобы не вздумали соваться следом. Вот уж кому точно не будут рады лесные духи.
Первым с изрядным мешком за плечами шел Здебор, а замыкал наш маленький отряд я, тоже с объемной ношей. Дамы шли налегке, всего лишь с небольшими лукошками. Лес в окрестностях той злополучной поляны изменился еще больше. Растительность сменила цвета на более яркие, а лианы, ранее казавшиеся тонкими паутинками, оплетали стволы деревьев пусть не удавами, но уже упитанными змейками. Больше всего изменился дуб, росший на поляне с сиреневыми цветочками. Теперь это было солидное дерево с удивительно светлыми, почти серебряными листьями. Во мне тут же проснулся ушкуйник. Даже не представляю, сколько могут стоить растущие на нем желуди. Если удастся приручить дриад, Васька станет неприлично богатой, а заодно и наша ватага. Или мертвыми, если ничего не получится.
Опасения одолевали не только меня, потому что Виринея остановила Здебора еще в окружающих поляну зарослях, за десяток метров до ближайшего сиреневого цветочка. Ведунья, конечно же, напичкала нас всякими зельями, но лезть на эту жуткую клумбу и снова оказаться в облаке пыльцы совершенно не хотелось. Для будущего дела Виринея выбрала небольшую прогалину рядом с поляной и тут же начала подготовку к ритуалу. Василиса помогала наставнице, но не стоило недооценивать ее значимость. Именно юной ведунье отводилась главная роль в обряде. Здебор тут же отошел в лес и пропал из виду, но я его чувствовал, так же как и трех дриад, притихших в кроне серебряного дуба. Их интерес к нашей компании пока не был враждебным, но не факт, что это надолго.
Стараясь не производить лишнего шума, Виринея молча указала мне на середину прогалины, и я уселся там на пятках в излюбленной позе Акиры, которая и для меня постепенно становилась удобной. Немного напрягся, когда ведунья принялась стягивать с меня одежду. Это мы не обсуждали, но спорить я не стал и помог ей. Хорошо, хоть оголить пришлось только торс. Затем Виринея достала маленький горшочек с кисточкой и начала вырисовывать на моей коже какие-то руны. Сомнения слабо зашевелились во мне, но принялись испуганно метаться, когда ведунья, оставив меня в покое, подошла к Василисе. Девушка каким-то непостижимым образом парой легких движений заставила свое платье упасть к ногам, оставшись полностью обнаженной. И ведь даже не попыталась стыдливо прикрыться, зараза такая! К тому же с каким-то надменным вызовом посмотрела на меня. Пришлось отворачиваться.
Что получилось в итоге, я сумел оценить лишь через пару минут. Сначала о завершении приготовлений возвестил голос Виринеи, начавшей певуче читать наговор. Этот был особенно похож на протяжную песню, с постепенно нарастающим ритмом, который женщина отбивала хлопками ладоней. Эти звуки казались едва слышными, но такое впечатление, что от них повсюду расходились дополнительные энергетические волны, работавшие не хуже бубна шамана. И тут в поле моего зрения вплыла Василиса. Волосы распущены, на белой коже синеватые знаки, а гибкое тело двигается в изящном шагающем танце. На первом круге она косилась на меня, но затем собралась и смотрела только перед собой. Да и я не стал пялиться на обнаженную подругу, а принялся наблюдать за духовным миром. Аура юной ведуньи оставляла за собой светящийся, постепенно удлинявшийся шлейф. А еще я заметил, что в усилившемся свечении моей собственной ауры особо выделился тот самый светло-лиловый оттенок, который преобладал в святилище Леля.
Шлейф ауры Василисы сильно вытянулся, но его явно не хватит, чтобы замкнуть вырисовывавшийся круг. Я так увлекся созерцанием, что не сразу заметил изменения в этом удивительном узоре. В него вплелись новые светло-зеленые тона. И только после этого понял, что одиночный танец ведуньи превратился в хоровод. Три незаметно подкравшиеся дриады вместе с Василисой равномерно распределились по кругу. Лесовички пусть и не так изящно, но повторяли движения девушки.
Голос Виринеи стал сильнее, но в нем уже чувствовалась хрипотца от усталости. Я снова вернулся к созерцанию духовного мира и увидел, что растянувшиеся шлейфы аур участниц хоровода все-таки замкнули круг. Общая силовая линия начала уплотняться,