Даже у Бена вытянулось от удивления лицо. Видимо, он предполагал, что я буду напугана и снова закроюсь в себе. А я что? А я дальше хотела его раздеть и оседлать. Мне было плевать на Маркуса.
Последний удар и цепь рассыпалась. Словно она была сделана из застывшего песка, и у меня до сих пор не было достаточно сил, чтобы разрушить её окончательно.
Бросив последний предупреждающий взгляд на Маркуса, Бен, как всегда в угоду мне, послушался и повел в номер. Я же шла, едва не подпрыгивая.
Я действительно переборола свои страхи прошлого. Смогла двинуться дальше и снова открыться людям. Научилась доверять снова. И стала счастливой.
— Ты на самом деле невероятна, — оказавшись в номере за закрытыми дверьми, целуя мою шею и пуская толпы мурашек вниз по позвоночнику и в горячую точку между ног, прошептал Бен, снова заглядывая в мои уже затуманенные желанием глаза.
У меня подрагивали руки, я была взволнована произошедшим, но на душе было так легко.
То прошлое стало мутным пятном, а не еженочным кошмаром. Я теперь даже и не понимала, как могла столько всего терпеть. Как все же не вылила на тех гадких людей их же помои. Сейчас я бы с радостью дала Маркусу между ног, попробуй он меня тронуть.
Но что было — то прошло. Этого не изменить. Тот опыт, каким бы ужасным он ни был, сделал меня сильнее. Толкнул меня к переезду, который в итоге и привел к моему яблочному мужчине гор.
Бену хотелось так много всего сказать. И что это рядом с ним я такая смелая. И что доверяю ему всю себя. И что это он для меня удивительный и прекрасный — я не устану это повторять. И что только рядом с ним я вижу себя.
И что это он тоже причастен в том, что я стала сильнее, хотя иногда в моменты слабости всё так же сторонюсь людей.
Но выдавила из себя лишь одно в перерывах между поцелуями:
— Я люблю тебя больше, чем яблочный пирог.
И его хриплый смех, сверкающие голубые глаза-озера стали для меня усладой, которой я хочу упиваться до скончания дней своих.
Эпилог
Шесть лет спустя
По лужайке нашего дома бегало двое карапузов, за ним — с маленьким детским водяным пистолетом их отец — Лукас Вуд. Кара, беременная уже третьим, выглядела до нельзя нежной и счастливой.
Бен, уговорив меня переехать к нему, мой дом отдал Лукасу и его новоиспеченной жене. Мы теперь постоянно были соседями, и маленькие проказники, которые оказались точной копией энергичного папаши, не давали скучать никому.
Мы же с Беном, обустроив наше гнездышко, наслаждались друг другом день за днем. Он снова и снова показывал мне свою любовь и доказывал, что я сделала правильный выбор, сказав ему тогда в Доминикане «да».
Но просил руки и сердца он не среди толпы, ведь как и я — не любил лишнего внимания.
Это произошло под конец поездки, в номере утром, когда он крепко обнимал меня со спины. И напряженно ждал моего ответа, словно боялся, что я могу ему действительно отказать.
И с тех пор мы были вместе, неразлучны на умиление Кристины и всех горожан. Свадьбы не делали — я такого не хотела, как и Бен. И я надеялась, что он действительно этого не желал, а не просто потакал во всем мне.
Как потом оказалось, он в Доминикане все же уловил момент, улизнул от меня и прижал к стене Маркуса, подробно рассказав, что он с ним сделает топором (ведь он в этом мастер), если тот посмеет ещё хотя бы раз показаться мне на глаза.
И Маркус проникся. Мы его действительно не видели и просто отдыхали.
Покосившись на Бена, что уже убирал грязные тарелки со стола на веранде, я лишь нервно улыбнулась. Нам нравилась наша обыденная монотонность и ровная постоянность. Но теперь происходили изменения.
Я это поняла совсем недавно, когда в очередной раз ужинала в гостях родителей Кары, которые меня так полюбили (непонятно за что) что звали своей второй дочуркой. Тогда меня затошнило от моего любимого фондю. Но спихнула всё на несварение. Бену конечно рассказала, но понежилась в его объятиях и забыла.
Теперь же, теребя коробочку в руках, закусила губу.
Я была здорова, переживать не стоило. Да и Бен вряд ли за это меня бросит. Я это всё знала и понимала. Но холодные пальцы согреть ничем не удавалось.
Заметив, как Бен уже оказался на кухне, я схватила яблочный пирог, который как раз вытянула из духовки, и выскочила, лишь пролепетав ему:
— Там твой кусок пирога и подарочек для тебя.
— В честь чего? — крикнул мне в спину Бен, но я промолчала.
С веранды же, где поставила торт, нервно поглядывала на Бена, которого отлично было видно в окне.
Он сразу же взял ложечку и попробовал мой десерт. Блаженно зажмурился, я даже словно услышала, как он довольно замычал.
Только потом он взял в руки маленькую коробочку, открыл её и нахмурился. Мне казалось, что он завис.
— Что это у него там такое, что он выглядит словно сейчас в обморок упадет? — подскочил ко мне Лу, как всегда неожиданно и шкодливо улыбаясь. Одного сына держал на руках, второй — гордо вцепившись в волосы отца, восседал на шее.
— Тест на беременность, — хрипло выдавила я. Лукас завис. Бен, на которого я все так же смотрела, поднял свой взгляд на меня. Лукас икнул.
— Я наконец-то стану дядей! — взвигнул это дитя огромное, чмокнул меня в нос и понесся рассказывать об этом Каре, которая как раз отошла.
Бен же мигом оказался возле меня и, обняв, начал осыпать нежными поцелуями все лицо.
— Ты снова сделала меня самым счастливым, — с придыханием выдохнул он. И его объятия были столь нежны, словно я хрупкая хрустальная кукла. Но в тоже время его поцелуи дарили веру, что всё у нас будет хорошо.