Виктор преобразился. Он смеялся громко, от души, достроил к дому светлую комнату, завёл не только куриц, но и пару коз, от чьего молока Серафима научилась делать нежный сыр. Закрома в амбаре ломились от картошки, моркови, свёклы. Зерно, частью продав, частью оставив на семена, позволило с лихвой заплатить все подати и ещё остаться с хорошим запасом.
Егор с Мариной, наблюдая за Сеней, который сноровисто щёлкал задачки по арифметике, которые ему подкидывала старшая сестра, решили: пора. Осенью мальчика отдали в городскую школу. Знания, твёрдо заявил Егор, та же броня, только для ума. Алю Марина учила сама, по вечерам, при свете лампы. И девочка, с её цепкой памятью и жаждой знать, не отставала от брата. Через месяц она уже читала по слогам, водя пальчиком по строчкам «Букваря».
А одним тихим, солнечным утром, Марина проснулась с лёгкой, странной тошнотой. Она сидела за столом, вяло ковыряя ложкой в тарелке с овсянкой, и мысленно вела подсчёты. Цифры складывались в ясную, неумолимую, дивную картину.
— Марина, ты заболела? — Егор, сидевший напротив, отложил нож. Его взгляд, всегда такой внимательный к ней, стал настороженным.
— Почти, — прошептала она, и по её щекам разлился тёплый, стыдливый румянец. Она встретилась с ним глазами и улыбнулась той самой, сокровенной улыбкой, что бывает только у женщин, хранящих великую тайну. — Вот только думаю… какого цвета кроватку купить? Голубого или зелёного?
— Кроватку? — Он нахмурился, не понимая. — Мы же недавно новую… — И вдруг понял. Словно молния ослепительной ясности пронзила его. Он замер, не в силах вымолвить слово, только глаза его, широко раскрытые, вопрошали, не смея поверить. — Не… не может быть?
— Может, — кивнула Марина, и слёзы счастья, чистые и солёные, покатились по её щекам. — Скоро нас, Егорушка, станет пятеро.
На свадьбу брата в разгар зимы Марина съездила, но ненадолго. Утренняя тошнота превратилась в постоянного, капризного спутника. Но даже это было счастьем — тяжёлым, сладким, желанным.
Прошёл ещё один год. Год, сотканный из первых улыбок младенца, запаха молока и пелёнок, из деловых хлопот и тихих семейных вечеров. Виктор сдержал слово. Он не только вернул сестре долг, но, объединив капиталы, открыл в городе первый настоящий ресторан «У Соколовых». Витрину его украшали диковинные десерты, секреты которых знала только Серафима, научившаяся у Марины всему лучшему.
И вот когда маленькому Максиму, сыну Егора и Марины, исполнилось три месяца, они устроили пир на весь мир — ну, или, по крайней мере, на всю деревню. Двор охотничьего дома ломился от столов.
Гости — соседи, друзья, деловые партнёры из города — несли подарки: резные игрушки, мотки мягкой шерсти, кружева да тёплые носки. А под вечер, когда небо начало окрашиваться в сиреневые тона, к Марине, укачивавшей заснувшего на руках Максима, подошла Тамара. Отвела её в сторонку, подальше от всеобщего веселья, и лицо её было серьёзным.
— Девонька, слушай сюда, — начала она шёпотом. — В ресторан к Виктору вчера приходила… Карина. Устраиваться. Да-да, та самая. Муженёк её учёный, всё приданое по кабакам, на друзей да на книги диковинные растратил. Домик в городе пришлось продать, к свёкрам под крышу перебраться. А там, слыхала я, жизнь ей адская: мыла, скребла, попрёки на каждом шагу… А муж, хоть и на службе числился, добрую половину жалованья всё с теми же дружкам пропивал, а вторую — матери отдавал. Не выдержала она. Собрала узелок да к своим родителям в деревню. Те отказались её пускать, отправив обратно к мужу. Вот и пришла, думала, родня бывшая не откажет… Да Серафима-то её в дверях увидала — и велела слуге прогнать, не разговаривая. Боюсь я, Марин, не успокоится она. Придёт сюда, к вам, когда узнает, как вы разбогатели.
Марина выслушала спокойно, лишь крепче прижала к груди сына. Потом рассказала Егору. Тот, выслушав, лишь хмыкнул: «Пусть попробует». Но Карина на их пороге не появилась. Ни через месяц, ни через год. В деревне потом шептались, будто бы она, отчаявшись после развода с умным мужем, махнула в столицу, искать новое счастье. Но то были только слухи, затерявшиеся в шуме новой, набирающей силу жизни.
Время, неумолимое и благодатное, текло своей рекой. Дети росли. Максим креп, вовсю бегая с друзьями по деревне. Аля превратилась в стройную, умную девушку с задумчивыми глазами и твёрдым характером — самую завидную невесту в округе. К порогу дома Егора теперь регулярно заглядывали свахи, но Марина, пережившая свой выбор, мягко, но непреклонно говорила: «Алевтина выйдет замуж только по любви. Как и я».
И, оглядываясь на все эти годы, на каждый прожитый день, Марина ни разу — ни в минуту усталости, ни в миг тревоги — не пожалела о том выборе, что сделала когда-то, поверив тихому голосу сердца. Егор был её скалой, её тихой гаванью, её страстью и её покоем. Любимым. Единственным.
Бабушкин кулон, тот самый, она, передала Максиму, когда тот подрос. И рассказала сыну историю о двух мирах, о тайной двери и о великой силе любви, что сильнее любых границ. Пусть знает. Пусть хранит. Пусть верит в чудеса.
И однажды вечером, уже в преддверии нового лета, супруги сидели на своей старой скамейке у крыльца. Воздух пах цветами, дымком и бесконечной, сладкой надеждой. Марина, одной рукой поглаживая округлившийся живот, где уже шевелилась новая жизнь, а другой — держа кружку с ароматным чаем из лесных трав, прижалась щекой к плечу мужа. Его рука, большая и надёжная, лежала на её талии, согревая.
Небо над лесом было бездонным, бархатно-синим, и на нём, одна за другой, загорались крошечные, ледяные бриллианты звёзд.
— А помнишь, — тихо сказала Марина, её голос прозвучал как шелест листвы, — ты подарил мне когда-то звезду?
Егор повернул голову, и в скупом свете из окна, его глаза, такие же глубокие, как это небо, мягко блестели.
— Помню, — ответил он, и его губы тронула та самая, редкая, сокровенная улыбка, что принадлежала только ей. Он поднял руку, указав на самую яркую точку над лесом. — Вон она. Всё так же сияет. Освещает мне путь.
Марина потянулась к Егору. Её дыхание, тёплое и нежное, коснулось его кожи.
— А ты, — прошептала она, и в шёпоте этом звенели все слёзы счастья, все преодолённые страхи, вся безмерная благодарность судьбе, —