Разговор прервал деликатный стук в дверь.
- Господин, к вам лорд Торви со срочным посланием. Он говорит, что его нужно принять немедленно.
- Меня ни для кого нет, Гасл.
- Но милорд весьма настойчив…
- Тогда чей я слышу голос, друг мой? - потеснил дворецкого мужчина и поморщился, заметив меня. - Снова она? Это уже не смешно, Роуэн.
Глава 7
~ Роуэн ~
Роуэн поддел носком туфли глиняный осколок, небрежно отбросил в сторону.
- Это здесь давно, просто не разрешаю убирать. Лишь иногда… хм… добавляю.
- Почему?
Хороший вопрос. Правильный!
Ему пришлось бесшумно выдохнуть, чтобы успокоиться. Почему?! Да потому, что теперь в груди гигантская дыра, пожирающая мысли, чувства, желания. С момента потери магии вокруг все померкло, стало унылым, грязным, а разрушенная комната - своеобразное отражение его внутреннего мира. И он хотел собственными руками все починить и поставить на место… когда способности управлять материей вернуться.
Раньше Роуэн задумывался, что случится, если они исчезнут. Стоит дракону испустить последний вздох, и источник сразу высохнет. Тогда магам столицы будет попросту нечем колдовать, а он, Хранитель, даже при переезде к другому источнику, не сможет воспользоваться витающими возле него невидимыми частицами. Такова плата за силу.
Да, он задумывался, однако не ожидал подвоха от девушки, ставшей для него важной. Она лишила его смысла существования, будущего, настоящего. Лишила самой жизни!
Роуэн убрал руки. К ней по-прежнему тянуло. Он думал, что ничего не сможет вывести его из состояния равнодушного гнева, однако их короткая близость стала подтверждением, что не все потеряно - поправимо. Но не в случае с… Викторией. Она уже чужая жена, хоть и вдова.
- Я был глух к вашим словам, - решил он раскрыть карты, чтобы объяснить причину своего поведения. Говорил то, что сейчас имело смысл. Не оправдывался, лишь констатировал факты о том, к чему привык и чего ожидал, а по потому сказал: - Но не вы…
Ей незачем знать, что творилось на душе. Никуда не пропавшее восхищение Викторией вперемешку со злостью на нее же, пустота с проявляющей себя болью от понимания, что «девица с сомнительной репутацией» никогда не станет принадлежать ему. Такая никому не захочет принадлежать. Смятение, снова гнев и очередной приступ равнодушия… Тяга крушить все вокруг переплелась с отчаянием. Как он мог так глупо лишиться магии, увлекшись девушкой, о которой ничего не знал?
Впредь Роуэн не намерен поддаваться низменным желаниям. Холодный расчет станет ему советником.
В случае с Викторией он ошибся. Правда, сознаваться вслух, в чем именно, не стал. В ней, в себе, в понимании, что на самом деле важно. Зато сейчас извинился. В меру своих возможностей говорил открыто, не хотел оставлять недосказанности и то, что в будущем следовало бы разъяснить. Обрывал нити.
Единственное, мужчина хотел узнать, был ли инициирован дар одним из доступных способов, ведь если да… Их грубо прервали. Свейн! Он бесцеремонно ворвался в кабинет и остановился, заметив Викторию:
- Снова она? Это уже не смешно, Роуэн.
- Наверное, я пойду, - стушевалась девушка.
Вжала голову в плечи, опустила глаза. Скомкав в кулаке ткань юбки, чуть ли не выбежала из кабинета.
Следовало бы обратить внимание на ее поведение, но Хранитель не стал. Они собрались разойтись каждый своей дорогой. Значит, проблемы какой-то вдовы больше не должны его волновать.
- Ты совершаешь ошибку за ошибкой, друг мой, - недовольно произнес приятель. - Кстати, знал, что Вемунд Горлэй умер от яда еще до того, как миновали сутки после брачного обряда?
Роуэн остановил на Свейне скучающий взгляд. Ему нет никакого дела до жизни Виктории. Нужно лишь вернуть магию. Осталось несколько идей, которые обязательно стоит попробовать, а потом он забудет о ней. Но сейчас Хранитель не стал прерывать друга. Снова отошел к окну и сложил руки на груди.
- И вот что мне интересно, - продолжил тот, - как давно она начала опаивать старика? Он был магом, достаточно сильным, чтобы распознать яд в еде или питье. Значит, это было что-то безвредное для здорового человека, но опасное в определенной концентрации в организме и в сочетании с чем-то. Теперь понятно, зачем Каталина жила у старика, иначе не удалось бы провести ее авантюру с таким ошеломительным успехом.
Роуэн слушал, хотя не должен был.
- А то, что виновата она в смерти мужа, сомнений никаких. Ей в руки перешло все состояние старшего Горлэя, и это при живом-то сыне. Я хотел лично заняться расследованием, но появились более срочные дела.
- Ты извинился? - голос Хранителя прозвучал глухо.
- Перед этой... - Друг вздохнул, приблизился к нему. - Вместо извинений я оказал ей услугу, это устроит тебя?
- Нет, - сказал Хранитель, сжав кулаки.
Кто бы знал, чего ему стоило не показать вспыхнувший гнев. Он в очередной раз почувствовал бессилие. И сейчас тянуло крушить, уничтожать, разбивать руки в кровь, чтобы чувствовать что-то, только не жалкую беспомощность. Он не мог применить магию. Не мог добавить весомости словам!
Свейн не послушал. Решил пренебречь просьбой и тем самым сделал из Роуэна шута, не умеющего выполнять обещания. И дело сейчас не в Виктории, а в самом факте того, что друг не воспринял его всерьез. Потому следовало продемонстрировать силу, показать, что с Хранителем шутки плохи, однако что он мог? Стоять, сложив руки, и молчаливо душиться злостью? Или пуститься в пустые угрозы, не подкрепленные магией? Тогда их не воспримут! Зато он, Хранитель Дилейлы, Роуэн Моддан, предстанет перед приятелем щенком, который посмел тявкать на дракона.
- Свейн, для тебя наша дружба хоть что-то значит? - повернулся к нему мужчина.
- Конечно, многое!
- Тогда зачем сеешь зерно раздора между нами? Я достаточно вежливо попросил. Прими мой выбор и перестань сомневаться в моих поступках. Если я, по твоему мнению, совершаю ошибку, то пусть это будет моя личная ошибка, о которой потом сам пожалею.
Он уже сожалел, но озвучивать это не стал. Хранитель закрылся. Лишь один человек знал о потере магии, другие могли лишь догадываться о причине скверного настроения Роуэна. Хотя стоит им присмотреться, перейти на магическое зрение, и сразу все поймут. А потому лучше свести общение с близкими на нет. Хватило уже одного раза, когда матушка воспользовалась его беззащитностью в момент отсутствия наргиса.