На следующий день мы с Салтой созвонились, и в какой-то момент Салта замолчала и сказала, что перезвонит. Потом она перезвонила мне и говорит: «Представляешь, я вот сижу, с тобой разговариваю и вот поднимаю глаза, и он стоит (Куандык)».
И в тот момент я не знаю, как у них происходили отношения, но она говорила, что на тот момент она не готова к отношениям. Вот он приехал. Но в том месте, где она принимала, в кафе возле дома, она дружила с персоналом, и официант знакомый подошел к ней и сказал, что вот этот парень (Куандык) – он с утра тебя ждет, приезжал несколько раз.
Салтанат говорила про Куандыка, что он очень интересный собеседник, она много книг читала по астрологии, по подсознанию, и вот на этой теме у них были постоянные беседы. Ближе к концу сентября мне позвонила Салтанат и сказала, что Куандык пригласил ее на концерт. Она позвала меня с ней, чтобы, как она сказала, это не выглядело как свидание.
Потом, в октябре, они уехали (Ташкент, Баку и так далее). И уже 16 или 17 октября в мессенджере появилась фотография Салтанат с кольцом. Мы спросили у Салты, что это значит. Она сказала, что ей сделали предложение. Мы стали ее поздравлять. Потом была активная подготовка к свадьбе, которая состоялась в декабре.
После свадьбы Салтанат немножко пропала, но мы все отнеслись к этому с пониманием: все-таки первый год семейной жизни. Она могла не отвечать на сообщения.
После восьмого марта она мне позвонила и сказала, что они начали ссориться, ругаться. Что они постоянно ссорятся. Когда я спросила о причине их ссор, она сказала, что он не ходит на работу и постоянно 24/7 с ней. И оттого, что он не работает, он всю энергию направляет на нее, хочет постоянно разговаривать, что он не дает ей спать ночами, что сам может не спать сутками.
Говорила, что при малейшей ссоре он выкидывает ее подарки. Например, на Новый год он ей подарил дорогие часы, и вот он их несколько раз выбрасывал в окно. Потом они их искали, находили, но в последний раз не нашли. Говорила, что даже не может сходить на маникюр, рассказывала, что то ли он в холле был, то ли пришел на маникюр, когда она делала, и распсиховался, что так долго, и она даже маникюр не закончила и ушла. Ну естественно, говорила я, вы будете ругаться, если вы постоянно рядом. Просто она раньше всегда уходила проводить консультации до вечера. Я посоветовала ей возобновить эту практику. Она ответила, что Бишимбаев не разрешает ей вести соцсети.
В апреле мне ночью пришло много сообщений. Это была Салта. Она писала, что ей нужен адвокат, что она должна быть готовой ко всему. Там есть у меня, я сейчас не могу передать суть, но мне делали скриншоты. Суть в том, что она сказала, что он ее избил, там нет лица.
Она скинула фотографию Айтбеку, он приехал к Бишимбаеву, они начали драться. Потом она писала, что много раз пыталась от него уйти, но он говорил, что не отпустит, что, мол, этой фотографией с побоями ее семья будет его шантажировать. И на это ты должна мне как гарантию сделать видео, где ты обнаженная. Когда я спросила, сделала ли она это видео, Салта ответила, что да, что ей некуда было деваться.
На следующий день я ей позвонила, но она не ответила. Мы созвонились день спустя. Она была уже в хорошем настроении, говорила, что выспалась, что ей хорошо дома. Я спросила: «Как понять, что он тебя избил? Он тебя прямо бил, кулаками?» Она начала его как бы оправдывать, говорить, что, мол, да нет, на самом деле все не так, я просто опухшая, он меня задел рукой, у меня небольшой синяк, я всю ночь просто плакала. Я успокоилась.
В мае у нее был день рождения. Нас пригласили к шести. Салта с Куандыком приехали в девять. Салта была заплаканная. Никто не спрашивал, в чем дело, – мало ли, день рождения; мы просто старались поднять настроение. С дня рождения мы с Салтой пересекались еще пару раз, и потом мы не виделись с ней вплоть до 8 ноября. Но общались.
Где-то в августе она мне позвонила, она была у тети в Павлодаре. Она сказала, что окончательно ушла от Куандыка, поставила жирную точку, что невозможно так жить, что живет как будто с надзирателем, не так посмотрела, не то сказала, что он регулярно поднимает на нее руку. Она рассказывала, что даже перед днем рождения он поднимал на нее руку. «По лицу не бил, потому что знал, что я в любом случае пойду, и девочки увидят». Говорила, что он за волосы ее хватает, что у нее три волосинки осталось, что волосы у нее клочьями выпадают. Она сказала, что ей, конечно, жалко уходить, но она твердо решила это сделать. Иначе, как она выразилась, «я сама себя угроблю».
Потом я узнала из соцсетей, что они уехали в Турцию.
Восьмого ноября, утром, она мне позвонила и сказала: у тебя же есть знакомый перекупщик, спроси, есть ли у него билеты на Агутина. Я позвонила, он сказал, что на Агутина пока нет, но есть на сегодня на Билана. Я сообщила Салте. Она сказала: класс, пошли на Билана, Куандык как раз его любит. Я так удивилась, говорю: я и песен-то его не помню уже. Куандык был рядом, он еще поинтересовался, настоящие ли это билеты, и я подтвердила, что да. Мы договорились встретиться в BAU.
В ресторан я приехала примерно в полседьмого. Я Салту сразу не узнала, спросила у официанта, где она сидит. Он показал, я увидела девушку с темными волосами. В мае, когда я последний раз ее видела, она была блондинкой. Я когда ее увидела, обомлела: у нее были одни глаза и скулы. Она страшно похудела. Я сразу спросила: «Салта, что с тобой? Ты заболела?» Она сказала, что просто темный цвет ее, видимо, старит. Мы ужинали, разговаривали. Я спросила, как у них дела, бьет ли он ее. Она сказала, что