В газетах и по радио постоянно сообщалось о героических победах нашей Красной армии, об освобождении городов и сел от оккупации врага. Эти сообщения поднимали дух населения, укрепляли уверенность в приближающейся победе и скором окончании войны.
Постепенно восстанавливалась мирная жизнь, населению раздавалась земля для огородов, раздавались и семена овощных культур, чтобы хоть как-то люди могли подкармливать себя и свои семьи. Теплело. С юго-востока вливалась весна. Талая вода с каждым днем понемногу убывала. Оголялась земля, выставляя разбросанные повсюду прошлогодние листья. На тополях уже кое-где разворачивались почки. Все чаще слышался гомон прилетающих птиц.
В конце марта 1945 года приехал с фронта Николай (дядя Коля) – брат отчима Владимира. Он вернулся к себе домой еще в декабре из госпиталя, весь израненный. Воевал танкистом. Под Курском танки попали в огненный смерч. Из танка Николая бойцы вытащили в бессознательном состоянии, еле довезли до госпиталя. Ранение было в грудь (задело правое легкое), в глаз и левую ногу. Левый глаз потерял он сразу. Во время операции натянули его верхним веком и зашили. Нога была ранена пулей навылет, раздроблена до осколков средняя часть левой большеберцовой кости. Еще были ожоги плечевого пояса. Отлежавшись несколько месяцев в госпитале, он приехал домой к матери, которая совсем поседела от горя, не получая вестей от обоих сыновей. Дома он постепенно восстанавливался, только психика была сильно повреждена, ночами он часто кричал от кошмарных снов.
Дядя Коля приехал к нам истощенный, без одного глаза, с рубцами после ожогов, с остеомиелитом левой ноги, опираясь на палочку, он был мало похож на бывшего бойца. Постаревший, с наполовину седыми волосами, молодой еще мужчина был инвалидом. Война, если кого не убила, то покалечила, сделала глубоким инвалидом. Но, несмотря на множественные ранения, дядя Коля был бодр, шутил, рассказывал военные анекдоты и разные истории из своей трехлетней военной биографии.
Он сразу полюбил племянника, дал ему игрушечную винтовку и стал показывать, как надо стрелять и убивать фашистов. Валерий бегал за дядей Колей, не расставаясь с ним ни на минуту, спрашивал его обо всем, смеялся, будто чувствовал в нем свою родню.
Дядя Коля прожил у нас весь апрель, решив остаться до 5 мая, дня рождения Валерия. Ему исполнялось 4 года. В начале мая дни стояли солнечные и теплые.
Травы зеленели густо и темно, вершины их просвечивали на солнце, пырей жадно стремился вверх, вытягивая свою метелку. В один из солнечных дней решили обедать во дворе. Вынесли стол под дерево, разложили еду и, конечно, поставили бутылку водки. Дядя Коля пил одну стопку за другой и быстро хмелел.
Радио у нас молчало. И вдруг мы услышали радостный крик соседей, которые выбегали из домов и кричали: «Победа! Победа! Победа!» Мы вскочили и включили радио. Голос Левитана звучал торжественно: «Великая Отечественная война, которую вел советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершена… Вечная слава погибшим героям…»
Дядя Коля, неуемный, подвижный, возбужденный, хмельной, влез на стол и, несмотря на увеченную ногу, стал отплясывать, опираясь на костыль, и тоже кричал: «Победа! Победа!» Валерий тоже лез на стол и топал на нем ногами. Вниз со стола полетели тарелки, сковородка, кастрюли. Мама и бабушка смотрели на них и смеялись и плакали.
– Теперь, наверное, вволю будет хлеба и сахара, – сказала бабушка.
Чай все еще пили с сахарином. Дядя Коля засобирался домой.
– Может быть, вернется Володя, или что-нибудь о нем узнаю, – сказал он, прощаясь с мамой.
В один из августовских дней мама решила собирать урожай на огороде, который был в пяти километрах от дома. Стояли теплые, безветренные дни. Лишь изредка в ясном небе проплывали белые пушистые облака. Жарко пригревало солнце.
Неожиданно приехал брат мамы – дядя Леня и нашел нас на огороде. Он привез буханку белого хлеба, сливочное масло и мед. Навсегда я запомнила, как мы резали куски пушистого белого хлеба, намазывали их маслом, а сверху поливали ароматным медом. На солнце мед переливался янтарем и волнистыми изгибами ложился на хлеб. Все мы зачарованно смотрели на эту красивую процедуру и, смакуя, откусывали по кусочку деликатесные бутерброды. Дядя Леня рассказал, что он приехал из дома, из города Сталино, что тетя Нила заболела и лежит в больнице, у нее обострилась бронхиальная астма, часто стали возникать приступы удушья, особенно ночью.
По совету профессора Болотова она курит сигареты, состоящие из двух трав в равных частях: багульник и мелкая жгучая крапива. Приступы надолго снимаются, но болезнь полностью не проходит.
– Это у нее на нервной почве, – говорил дядя Леня. – Она нервничает по всякому пустяку, и до сих пор не может успокоиться, что у нас нет детей. Но еще до того она часто простуживалась, часто у нее были бронхиты и воспаления легких. Мы подумываем о том, чтобы взять на воспитание племянника, кого-нибудь из детей ее сестер и братьев, или моих племянников. Жаль, что это будет на время. Но навсегда никто не отдаст.
Мама подумала о том, что, может быть, отдать им меня на год в третий класс: ей бы легче было хоть немного оставаться с матерью и маленьким сыном. Подумала, но ничего не сказала, постеснялась.
– Что слышно о Владимире? – спросил Леонид.
– Пока ничего. Не знаю, что и делать, сердце подсказывает недоброе, вестей от него нет с августа 1941 года. Сын растет, а отца еще не видел, мне так больно на него смотреть.
– Может, надо сделать запрос? – спросил Леонид.
– Но куда и кому, я не знаю.
– Ну хорошо. Я постараюсь узнать об этом, когда вернусь домой. Зайду к родителям Якубенко, повидаю Николая. Может, он что-нибудь знает? – сказал дядя Леня и заторопился уводить нас домой, так как надвигалась большая темная туча. В густо-синем небе поплыли раскиданные ветром облака. Небо заволокло тучами. Накрапывал мелкий, как сквозь сито, дождь.
* * *
Леонид Федорович Заварзин – родной брат мамы – был статный, красивый молодой мужчина (моложе мамы на 4 года), с темными вьющимися волосами, всегда подтянутый, гладко выбритый, аккуратный, всегда одет в чисто выглаженную рубашку и отутюженные со стрелками брюки.
Нила Васильевна (тетя Нила), несмотря на свою болезнь, очень внимательно ухаживала за мужем. У нее заранее были наглажены стопки сорочек, платков; вычищенные, выутюженные пиджаки и брюки. Когда дядя Леня