Игорь Иванович – стройный, с правильными, строгими чертами лица, с зачесанными назад темными волосами, очень серьезный, редко улыбающийся – читал нам свои стихи. Стихи талантливые, понятные. Читал он вдохновенно, страстно о тяжелой жизни в деревне, об исторически предначертанной судьбе русского народа, о красоте русских женщин.
Талант у Игоря Ивановича многогранный: он и поэт удивительный, и художник, и скульптор. А кроме всего, он еще и заядлый грибник: часами любит собирать грибы и хорошо их солить. Умел готовить супы, каши по-русски.
Мы пришли без предупреждения – телефона не было ни у Дроздова, ни у Кобзева. Но в гостеприимном доме нам были рады, и вскоре на столе появились жареные грибы с отварной картошечкой, овощной салат, клубничное варенье.
Игорь Иванович сказал: «Грибы собирал сам, ездили с женой вчера в лес на машине». «А кто был за рулем?» – спросил Федор Григорьевич. «Ну, конечно, жена, Светлана. Я боюсь за руль садиться. У меня натура такая, как у художника, засмотрюсь на березку, или сосенку, или на красивый закат, и забуду о руле, могу попасть в аварию», – улыбнулся наконец Игорь Иванович.
В первую нашу встречу мы старались не переутомлять Игоря Ивановича, да и Федор Григорьевич не любил засиживаться в гостях – через два часа мы ушли, обещая встретиться завтра у Дроздова.
На следующий день Иван Владимирович собрал на обед всех своих соседей, собратьев по перу: Ивана Михайловича Шевцова, Валентина Васильевича Сорокина, Игоря Ивановича Кобзева.
После простого ужина – овощной салат, отварной картофель с селедкой, чай с яблочным повидлом – все вышли на крыльцо, расселись по лавкам вдоль перил крыльца и стали вести разговор о судьбе литературы и поэзии. Сорокин прочел свое новое стихотворение и подарил книжечку стихов.
Вечерело. Подул теплый ветерок, принесший запах полевых цветов и лесных ягод. Я думала о том, что мы часто ссоримся между собой, не уступая друг другу ни в чем, завидуем, у кого лучше идут дела в работе, в жизни, часто гордыня затмевает наш разум и не дает сердцу прощать и любить. Ссорятся между собой поэты и писатели, врачи и учителя, артисты и политики. И пока будут возникать эти бесконечные ссоры, всегда будут разлады, ненависть, войны.
Потом читал свои стихи Кобзев. Он прочитал тоже неопубликованную поэму «Леопардовое манто». Поэма по рифме и сарказму чем-то напоминала «Горе от ума». Здесь те же персонажи – чиновники: взяточники, авантюристы, только современные. Сюжет про НИИ, где производят опыты и эксперименты на животных: кошках, собаках, крысах. Их заражали, потом исследовали внутренние органы на восприимчивость и течение ряда заболеваний. Затем животных забивали и сжигали. Но те сотрудники, которым необходимо было уничтожать этих животных, этого не делали, шкурки препарировали, красили под цвет леопарда и продавали.
У старшего научного сотрудника была собака. Когда к нему зашла соседка в леопардовом манто, то собака, почуяв запах свежепрепарированной кошки, набросилась на женщину и порвала манто. Хозяину пришлось объясняться, его уволили из института, от него, безработного, ушла жена. И вот сидит он одинокий и разговаривает с собакой. Он ей жалуется, что теперь он одинокий и беззащитный по ее вине. Это было написано блестяще! Игорь Иванович прочел поэму на одном дыхании к нашему всеобщему восторгу. А мы все понимали, что вряд ли поэма в ближайшее время будет опубликована. Она ведь основана на реальном случае в одном московском институте.
Иван Михайлович Шевцов, уходя, пригласил нас на следующий день к себе на обед. А еще он обещал нам дать почитать какую-то особенную книгу.
На следующий день, после завтрака, мы с Иваном Владимировичем и его супругой пошли к Шевцову. Идти было недалеко, километра два. По пути разбросаны редкие постройки дач, дубовая роща укрывала от знойных лучей солнца. По дороге Дроздов рассказывал нам о писателе Шевцове. Офицер в отставке, бывший пограничник. Пишет свои романы один за другим. Где бы ни был: в компании, за дружеским столом, на каком-либо заседании – больше одного часа нигде не засиживается, уходит писать домой. У него столько книг, что сложно все упомнить: «Тля», «Среди долины ровные», «Любовь и ненависть», «Орел смотрит на солнце», «Во имя отца и сына», «Лесные дали», «Война», «Бородинское поле»…
Вскоре мы подошли к небольшому деревянному домику. На зеленом дворе – густо посажанные ягодные кустарники. Навстречу вышел хозяин, Иван Михайлович. Поздоровавшись, он сказал: «Обратите внимание на куст черной смородины, растущий у крыльца. Я его нарочно не убираю, а всем демонстрирую».
Мы посмотрели в сторону, куда указывал Иван Михайлович и не увидели никакого куста, вернее, вместо куста торчали голые ветки.
– А вы подойдите поближе и всмотритесь.
При близком осмотре оказалось, что все ветки были покрыты густым слоем какого-то налета.
– Это тля, – сказал Иван Михайлович. – Именно так называется мой новый роман. Разумеется, он не про насекомых. Так же, как эти жучки съели куст смородины, человеческая тля в виде зависти, интриг и клеветы обглодает и человека, и общество, и всю страну. Особенность тли в том, что она погибнет вместе с этим кустом, не имея возможности перейти на другой. Такое же саморазрушение свойственно и элите в нашем искусстве. Об этом я и попытался написать.
Иван Михайлович вытащил из полки две свои книги: «Любовь и ненависть» и «Во имя отца и сына» и подписал. Толстую потрепанную книгу с емким названием «Тля» подписывать не стал.
– У меня всего осталось три книги, – пояснил он. – Поэтому пока только с возвратом.
Иван Владимирович усмехнулся и сказал:
– Ну ладно, ты, Иван, не жалуйся, у тебя и так хорошо печатаются книги, ты умеешь пробивать, тараном идешь. Лучше скажи, пожалуйста, что у тебя сегодня на обед?
Иван Михайлович с вполне серьезным видом ответил:
– Да там в холодильнике у меня осталась кастрюля зеленых щей еще с прошлой весны.
– Ты бы мне сказал заранее, я бы принес суп из куриных потрохов. Надежда сварила его не так давно – на прошлой неделе!
Так шутили, перебрасываясь колкостями, два знаменитых Ивана.
Наконец, на столе появились разные закуски: соленые грибы, салат из свежих огурцов и капусты, щи зеленые с яйцом и сметаной, котлеты с отварным картофелем под томатным соусом и пироги с яблоками. В прозрачном кувшине поблескивал под лучами солнца темно-красный сок из свежей смородины. Валентина Ивановна, жена Ивана Михайловича, приветливо угощала нас своей вкусной едой.
– Я