— Что вы нашли? — спросил я.
После обиженного молчания мужчина простучал:
— Мы поняли, что он не собирался выпрыгивать из окна. Скорее всего, он уже собирался спускаться.
— Прямо под окном была комната, — постучала женщина. — Она вела в секцию здания, которая была изолирована. Последствия старого заражения. Отгорожена стеной и забыта.
— Это было то место, куда он исчезал, — простучал мужчина. — Через дыры и подземелья, в заброшенные и темные залы.
— Мы не знали об этом, — простучала женщина. — Прошло несколько недель после его смерти. Пока мы сами не разгадали его загадку.
Мужчина:
— Потому что мы, наконец, пошли по его стопам. Спустились в это секретное место. А потом…
Снова воцарилось молчание. Авгуры обменялись напряженными взглядами. Затем мужчина отстучал:
— Мы нашли святилище.
— Святилище? — спросил я. — Посвященное кому? Духу? Пантеону духов?
— Мы не знаем, — сказала женщина. — Не знаем. Я не знаю, что это за культ, но это было святилище. Украшенное и тайное, с масляными лампами и изящными чашами.
— С лентами и тканями, — сказал мужчина. — Украшенное изображениями цветов и трав, сделанными из бумаги. Мы не знаем, как он все это сделал. Но он был самым лучшим.
— Опишите, пожалуйста, это святилище, — попросил я. — Как оно выглядело?
— Зачем это описывать, — сказала женщина, — когда мы можем тебе показать?
ОБА АВГУРА СНОВА порылись в своих одеждах, словно пытаясь найти еще одно предсказание, но достали они не пергамент, а три маленькие деревянные фигурки, тщательно вырезанные, все еще привязанные к их одеждам бечевкой. Затем медленными, задумчивыми движениями они отвязали их и положили перед стеклом, чтобы я мог их рассмотреть.
Это были фигурки мужчин, одетых в мантии, бородатых и суровых, с протянутыми короткими руками. На лбу каждого из них красовался обруч — точь-в-точь как у королей древних времен, высоких, рослых и гордых.
Пальцы мужчины забарабанили по доске:
— Они составляли сердце его святилища. Мы взяли их оттуда. Сохранили их. Ломали над ними голову. Как ломаем голову над Пиктисом по сей день.
Женщина внимательно посмотрела на меня и простучала:
— Ты видишь в этом смысл? Ты видишь истину в этом резном дереве?
Мужчина:
— Потому что мы не можем. Мы думаем, что она неполная. Кажется, что фигуры созданы для того, чтобы что-то держать. Палку, прут или жезл. Мы не знаем.
Я долго смотрел на фигурки. В моем сознании начала формироваться идея, как лед на поверхности водоема, и по мере того, как она росла, у меня холодел позвоночник.
Я уже видел такие фигурки раньше, расставленные в королевском зале в Верхнем городе Ярроу, эти резные фигуры освещались парящими перед ними масляными лампами. Сейчас я вижу их уменьшенные копии, так?
Мои глаза затрепетали, и я вспомнил, что сказал мне сатрап Дархи, держа в руке деревянный тотем, очень похожий на эти: Мы, Ярроу, трудимся под присмотром наших предков. Все мы должны чтить их имя.
Наших предков.
— Нет, — прошептал я. — Это невозможно.
Женщина резко простучала:
— Что ты имеешь в виду?
Мой разум продолжал метаться, наталкиваясь на мысли, которые казались бессмысленными. Пиктис был великим авгуром, апотом из Ратраса, которого ценили в Саване. Он не мог быть никем другим.
Слова принца: Это старая история. Но…мои деды встречали много гостей из Империи, которые были более чем счастливы стать супругой престолонаследника, поскольку это означало жить в роскоши. Они приезжали сюда, из Талы, Курмини или Ратраса, и рожали детей королю и самым уважаемым членам его двора.…
Но это могло быть и так. Возможно, это могло быть и так.
Дрожа, я откашлялся и спросил:
— Металл, который вы видели в руках Пиктиса в тот день, когда нашли его около окна. Какого он был цвета?
— Это было серебро, — сказал мужчина. — Это я видел. Почему?
Я не обращал на них внимания и продолжал смотреть на тотемы, изучая их грубые лица. Их короткие руки были вытянуты, как будто они держали что-то: возможно, палку или веревку.
Мои глаза снова затрепетали, и я вспомнила еще кое-что из слов Дархи: Вы видели серебряный обруч на лбу принца? И серебряную цепь на его шее?.. Это знаки, обозначающие избранного королем наследника. Серебро достанется ему — и только ему.
Нет, подумал я. Нет, нет, это безумие.
И все же это бы подошло. Возможно, когда-то здесь, в руках этих грубых тотемов, висело ожерелье — словно он хранил в руках предков знак своего первородства.
Мой отец ожидает, что я умру здесь.
Умру здесь. Конечно.
Воздух наполнился постукиванием. Затем раздался голос Грелина, говорившего от имени мужчины-авгура:
— Он знает. Он увидел истину. Ту, что невидима даже нашим глазам.
Женщина, умоляюще:
— Скажи нам. Пожалуйста, скажи нам.
— Есть еще что-нибудь? — требовательно спросил я.
— Расскажи нам, — простучал мужчина. — Пожалуйста, пожалуйста, расскажи нам все, что знаешь. Мы жаждем этого.
— Есть еще что-нибудь? — снова спросил я. — Вы хотите мне еще что-то показать или рассказать?
Пальцы женщины заплясали на доске:
— Больше мы ничего не знаем. Это все, что у нас есть, и этого недостаточно.
Я встал, весь дрожа. Мне нужно было уйти, вернуться к Ане и как можно быстрее рассказать обо всем, что я здесь увидел, потому что я не мог долго хранить эту ужасную тайну.
— Пожалуйста, — сказал мужчина, вставая и постукивая. — Пожалуйста, пожалуйста, мы умоляем тебя, расскажи нам.
— Я не могу, — сказал я. — Вы это знаете.
Затем женщина:
— Нет, нет. Ты знаешь, каково это для нас, авгуров, обладать слишком малой частью информации? Достаточной, чтобы мучить, но недостаточной, чтобы понять?
Мужчина:
— И чтобы это касалась того человека из всех людей, того единственного из всех нас, авгуров? Ты можешь себе представить, как это мучает нас?
Я изучил их. Когда я впервые увидел их, они показались мне бесчеловечными и чуждыми, но жалобный, полный боли взгляд был мне очень хорошо знаком. По своей работе я часто видел такие картины среди тех, кто скорбел по погибшим и пропавшим без вести: обычные люди, беспомощные и все еще полные боли.
— Я не могу сказать больше того, что вы уже знаете, — сказал я. — Сунус Пиктис пережил историю, пока был среди вас. Я считаю, что, поступая так, он причинил вред не только вам, но и самому себе. Если вы найдете меня, когда истечет ваш срок, я расскажу вам все, что знаю.
Они в отчаянии уставились на меня. Пальцы женщины простучали:
— Когда мы покинем это место, мы больше не будем такими.
Мужчина:
— Это будет как сон. Сунус будет как сон.
— Извините, — сказал я им. — Но я больше