– Я нормально, а вот Ева, – вздыхаю я, – боюсь, ей пришлось нелегко.
– Ничего, солнышко, – Иван гладит Еву по спинке, – больше тебя никто не побеспокоит.
– Правда? – спрашиваю я. – Ты смог договориться?
– Конечно, – фыркает он.
– Как? – спрашиваю я.
– Я их…
Иван проводит ладонью по горлу.
– Тише ты, – я делаю большие глаза, заметив, что Ева с интересом прислушивается. – Ты с ума сошёл?
– Я шучу, – Иван устало присаживается на край кровати, – денег дал. Много. Юрист кстати оказался, он отказную заверил тут же. Теперь по документам у Евы нет матери.
– Ма-ма, – вдруг слышим тонкий неровный голосок.
Я зажимаю рот рукой, чтобы не закричать от счастья.
Иван замирает, вопросительно глядя на меня широко раскрытыми глазами. Мол, не показалось ли ему.? Я осторожно киваю.
– Что, солнышко? – спокойно спрашивает он Еву. В ожидании я напряглась так, что каждая мышца тела деревенеет.
– Ма-ма! – уже увереннее и громче говорит Ева.
Она спрыгивает с колен отца, шлепая босыми ножками, подбегает ко мне. Берет за руку, тянет, я сажусь рядом с ней на пол.
– Мама! – говорит она мне и крепко обнимает за шею.
Я осторожно обнимаю её и прижимаю к себе, из моих глаз ручьём текут слезы радости и безграничного, всепоглощающего чувства любви.
– Милая моя, солнышко, цветочек мой, – говорю я, захлебываясь в слезах, – доченька…
Глава 21
– Ну что ж, процесс пошёл. Думаю, девочка не перестанет разговаривать. Только крайне необходимо оберегать её от стрессов, потому что стресс запустил речь. Но он также может её и остановить, – говорит седовласый доктор. Мы сидим у него в кабинете все вместе: Ева, я и Иван.
Ева категорически отказалась со мной расставаться, и мы с ней так и спали прошлой ночью на моей кровати. С Иваном она тоже отказалась расставаться, поэтому мы постелили великану на полу. Так и переночевали. А утром сразу поехали в город, в клинику, где наблюдается малышка.
– Доктор, может быть, ей перестать ходить в садик? Может, у неё там нехорошие воспоминания? – спрашивает Иван.
– Если она не боится ходить в садик, то пусть ходит, ей полезно общаться с другими детьми, – говорит врач.
– Ева, будешь ходить в садик? – спрашиваю я малышку.
– Да, – серьёзно кивает она.
– Я работаю в садике, я присмотрю за ней, – поясняю я.
– Тем более, если рядом с мамочкой, то не думаю, что ей это повредит. Но если заметите изменения в худшую сторону и девочка начнет замыкаться, то сразу ко мне.
– Я не… – я хочу сказать, что я не мама Евы, но Иван перебивает меня.
– Хорошо, мы поняли, – он поднимается со стула. – Пойдёмте, девчонки, нас ждет зоопарк!
Вдоволь нагулявшись по большому городу, наевшись мороженого, мы возвращаемся в родную деревню. Ева, утомленная дорогой, засыпает в детском кресле, я сижу рядом с ней на заднем сиденье и задумчиво смотрю в окно.
– Алиса, ты слышала, что доктор сказал? – вдруг спрашивает Иван.
Он вдруг съезжает на обочину и вылезает из машины, открывает дверь с моей стороны и подает мне руку.
– А? Что? – откликаюсь я, погруженная в свои глубокие мысли. – Почему встали?
– Доктор сказал, что Ева всегда должна чувствовать себя в безопасности и ей противопоказан стресс, – терпеливо напоминает мне Иван.
– Ну да, а что? – не понимаю я.
– Рядом с тобой она чувствует себя в безопасности, она отказывается домой идти без тебя, – поясняет Иван. – Я предлагаю тебе переехать в наш дом, Алиса!
– Как это? – удивляюсь я. – Зачем?
– Понимаешь, ради дочери я на всё готов. Я создам тебе все условия! Хорошо заплачу. Хочешь, сделаем ремонт в гостевой комнате так, как тебе нужно. Или можешь жить в комнате с Евой. Только скажи… любой твой каприз исполню!
Меня словно под дых ударили. Значит так вот, да?
– Ну а как же моя работа? Моя жизнь? – ровным голосом спрашиваю я. – А если я захочу уехать, замуж выйду?
Иван морщится, отворачивается.
– От нашего дома до садика близко. Работай, – говорит он глухо. Я жду, но на вторую часть вопроса Иван не отвечает.
– То есть ты предлагаешь мне стать круглосуточной няней для Евы? – уточняю я.
– Ну, собственно, да, – кивает он, пытливо глядя мне в лицо.
Сердце щемит от боли. То есть он видит во мне только няню. А я вдруг подумала, что я для него нечто большее, чем няня его дочери. ещё и деньги мне предлагает! Как будто мою любовь к Еве можно купить! чёртов дровосек! Неужели он не понимает, как я отношусь к Еве и к… нему! А может, и понимает, но я ему не интересна!
– Я хорошо заплачу, Алиса, – снова говорит Иван.
– А ты привык всё деньгами мерить, да? – зло выплевываю я ему в лицо. – Ты привык всё покупать! Для тебя такие понятия, как любовь, не существуют! У меня есть деньги, если ты забыл, я сама кому хочешь заплачу!
– Прости. Я тебя обидел? Прости, – виновато басит Иван. – Я просто не знаю, как уговорить тебя не бросать Еву… нас. Ты нужна нам. Я понимаю, что ты молодая и красивая, обеспеченная девушка. Тебе захочется жить в городе, блистать на тусовках…
– Но я ведь до сих пор здесь, в деревне! – выкрикиваю я сквозь слезы. – Неужели ты не понимаешь? Мне нравится в деревне, я хочу остаться! А теперь… я вынуждена буду уехать… Из-за тебя.
– Алиса, – Иван потирает лоб, – подожди, я не понимаю твоей логики…
– Ты и не поймешь. чёртов медведь! – огрызаюсь я и со слезами на глазах лезу в машину.
– Стой! – он ловит меня за руку и поворачивает к себе. Мы стоим так близко. Я чувствую запах меда от него. Смотрю в искрящиеся медовые глаза. На непослушную прядь, упавшую на лоб. Мне так хочется поправить её, почувствовать его волосы на ощупь, провести ладонью по небритой щеке. Я сжимаю руки в кулаки и смело смотрю ему в глаза.
– Ладно, – Иван принимает какое-то решение, – только, чур, не ржать!
– Что? – теперь уже я не понимаю ход его мыслей.
Иван вдруг встает на одно колено прямо в придорожную пыль, в его руке появляется бархатная коробочка.
– Что это?! – мои глаза на лоб лезут, когда я вижу изумительной красоты кольцо с огромным бриллиантом.
– Алиса, я прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой! – высокопарно произносит Иван.
Это так неожиданно и смешно, что я прыскаю в кулак.
– Я же просил не ржать! – возмущённо говорит