Вечером иду к Дарквуду.
— Ваше Высочество, рад видеть, — сухо приветствует старик, отрываясь от бумаг. — Я как раз хотел с вами поговорить.
— О чём? — я плюхаюсь в кресло.
— Со мной связались представители рода Агнард, просят выдать им Майю.
Внутри что-то неприятно ёкает.
— И что ты?
— А что я? — удивляется он. — Решения принимаете вы. Если хотите знать моё мнение, то я бы посоветовал отдать им её хладный труп. Ей осталось недолго. Может, пара недель. Отпрыск Агнардов сгорит от тоски, получив её мёртвой.
Мне стоит диких усилий, чтобы сохранить самообладание.
— Не слишком ли жестоко так поступать со своей внучкой? — усмехаюсь, чувствуя, как ком застревает в горле.
Льдистые глаза наставника устремляются на меня.
— В Цитадели выживает сильнейший. Вам ли не знать? Боюсь, моя внучка слишком слаба. Но ничего, — кивает он, и его губы растягиваются в улыбке, — я привык, что близкие покидают меня.
Больной старикан. Всегда знал, что он не в себе, но, чтобы настолько...
— Больше никаких тайных переписок с родом Агнард, — чеканю каждое слово, поднимаясь с кресла.
— Я и не...
— Будем их игнорировать.
— Принято, Ваше Высочество, — Дарквуд склоняет голову.
***
Сегодня эти девчонки, которых я едва терплю, устроили цирк. Им вдруг взбрело в голову спеть мне песню. Если бы только не их визг, который мешал Майе сосредоточиться. Она и так выжимает из себя всё, и держится из последних сил.
Может, стоит на время перестать появляться на полигоне? Пусть тренируется без меня и без этих идиотских зрелищ.
Хотя будем честны, я прихожу сюда ежедневно не ради своих дурацких тренировок, мне просто хочется открыто наблюдать за ней. Но Майя с каждым днём становится слабее. И никто в этой проклятой Цитадели не спешит ей на помощь. Придётся самому. Я больше не в силах смотреть на то, как зеленоглазая розочка мучается.
После тренировки иду в подвал. Здесь, как всегда, холодно и воняет.
— Я пришёл.
Тьма зашевелилась в углах, собираясь в струящиеся тени. Голос раздался сразу со всех сторон, ласковый и почти мурлыкающий:
— Малыш... Наконец-то. Я скучала.
— Мне нужна твоя помощь.
— Разумеется, — скрипит Тьма. — Скажи только слово, и я сделаю всё для тебя.
— Помоги внучке Дарквуда. Её зовут Майя.
Тьма оживилась, её силуэт стал плотнее, очертания почти человеческие.
— Ах, эта девчонка, — протянула она с насмешкой, — она слабая и никчёмная. Зачем ей помогать?
— Дай ей силу, — вкрадчиво говорю, посмотрев в чёрные провалы. — И ничего не требуй взамен. Она и так настрадалась. Жених оказался мразью, а дед у неё и вовсе безэмоциональный кусок дерева.
Тьма приблизилась почти вплотную.
— Ты мой любимый малыш, и я сделаю всё, о чём ты попросишь, — шелестит. — Но только потому, что это важно тебе.
— Отлично, — киваю. — Но только без фокусов. Сделаешь её сильной, ничего не требуя взамен. Ясно?
— Да.
— Сегодня вечером её приведут, — договорив, открываю портал.
***
— Почему она не просыпается? — голос срывается на рык, пока я держу её неподвижное тело на руках. — Она без сознания уже сутки.
— Слабая, — отзывается Тьма.
— Поставь её на ноги, — выдыхаю сквозь зубы.
— Успокойся, малыш. Я делаю всё, что могу. Не волнуйся, — её голос тихий и ласковый, но это не облегчает боли в груди.
Я шумно выдыхаю, наклоняюсь и прижимаюсь губами к губам Майи. Решение приходит само — формирую сгусток силы и выдыхаю его прямо в неё. Её тело дёргается, веки чуть дрожат. Я замираю, пока не убеждаюсь, что её дыхание стало ровнее.
— Теперь она крепко спит, — шепчет Тьма. — И проспит пару недель.
Я утыкаюсь лбом в шею Майи, делая глубокий вдох.
Следующие дни сливаются в одно длинное ожидание. Я ухаживаю за ней сам. Протираю кожу влажной тканью, контролирую её дыхание и пульс. Иногда сижу рядом, просто слушая, как она дышит.
Каждое утро приношу свежую воду, заставляю Тьму проверять её состояние. Когда ей становится хуже, подливаю свои силы, но ровно столько, чтобы не навредить.
Проходит неделя, потом вторая. Майя не открывает глаза, но её лицо постепенно перестаёт быть мертвенно-бледным, дыхание выравнивается. Я вижу эти маленькие изменения и держусь за них, как за единственную надежду.
Иногда мне кажется, что она откликнется, что её пальцы дрогнут, но это лишь игра воображения. Я сижу возле неё ночами, пока глаза не начинают слипаться, и всё равно не ухожу.
— Ты слишком привязался, малыш, — однажды прошептала Тьма. — Но я понимаю тебя. Она особенная. Созданная для тебя.
Глава 37
Наши дни
Майя
Меня пугает Рейнард. В его поведении есть что-то болезненно странное, почти маниакальное. Куда бы я ни пошла — всюду ощущаю на себе его тяжёлый взгляд. Даже оборачиваться не нужно, чтобы знать: он снова смотрит. Пристально, настойчиво, слишком долго. И это жутко пугает. Мне кажется, он задумал нечто нехорошее в отношении меня. С него станется...
Может, придумать какую-нибудь пакость, чтобы, как говорится, сбить с него спесь?
Нет.
Эш прав, хватит детских игр. Тем более Рейнард не в себе, а с такими связаться — себе дороже.
После нашего недавнего поцелуя, который длился... вечность, я теперь не могу смотреть на него, не краснея. Понятно, что это не поцелуй, а ритуал, но всё равно жутко неловко. Стоит только вспомнить, как его горячие ладони скользили по моей талии, как он продолжал исступлённо целовать меня, даже тогда, когда рана на руке затянулась и моё тело покинули излишки тьмы, моё лицо становилось красным, как спелый помидор.
Думаю, надо игнорировать этого сумасшедшего. И уж точно больше никаких поцелуев. Как-то же справлялась до этого «высасывателя тьмы» со своей бурлящей силой, и сейчас справлюсь.
Правда то, что с помощью поцелуев затягиваются раны, оставленные белой пыльцой, удивляло. Но этот наглец заявил, что только мы с ним может так исцеляться. Другим недоступно.
Странно, конечно...
Зарыться бы в учебники и поискать что-нибудь на эту тему, но, увы, такой блажи я себе позволить не могла.
— Эш, я знаю, в чём