Если я и задержался так долго на этом различии, которое Дугалд Стюарт хотел установить в отношении к продлению или непродлению воли во время сна, — это потому, что, независимо от остроты его ума, оно затрагивает один из самых существенных и самых важных моментов предмета, который мы исследуем. Продление воли во время сна есть психологический факт, которому я обязан тысячами наблюдений, которые я смог сделать. Всё то, что направлено на лучшее определение его характера, его влияния и его частных эффектов в наших сновидениях будет, таким образом, исследовано мною самым тщательным образом.
Глава 3
Словарь медицинских наук. — Статья «Сон» Монтфалькона. — Я отклоняю чисто теоретические диссертации, чтобы обратиться главным образом к методу наблюдения. — Развитие аксиом: Motus in somno intro vergunt; Somnus nil aliud est quam receptio spiritus vivi in sese. — Сравнение между активными и пассивными силами тела и ума. — Действенные причины сна, как они перечислены Монтфальконом. — Переход от бодрствования ко сну всегда характеризуется минутами мечтания. — Об отключении внимания при приближении ко сну.
В 1820 году был опубликован Словарь Медицинских Наук — труд, который и по сей день пользуется определённым доверием; в нём отдельно рассматривается сомнамбулизм, галлюцинации, экстаз и т. п., что мне кажется вполне естественным, поскольку если бы даже эти различные явления и свели бы к одному началу, то рассматривали бы их как различные вариации сна. Но что меня поразило далее, признаюсь, так это найти две отдельные статьи: одна посвящена rêves (грёзы, сновидения), а другая — songes (сновидения), обе, впрочем, написаны Моро (де ла Сартом) — врачом, более известным как физиолог, нежели лекарь. Если мы добавим туда статью «Сон» Монфалькона, в которой он часто посягает на ту же область, то нам придётся исследовать в одной книге три ценных источника по одному предмету.
Я уже говорил, что я не в состоянии установить какую-либо разницу между rêve и songe, предпочитая избегать насколько возможно бесполезных разделений, и держась за авторитет академического Словаря, который определяет эти два совершенно синонимичные в моём уме понятия одно через другое.
Сказав об этом, продолжим идти естественным путём и начнём разбирать статью «Сон».
Одной из главных трудностей работы, за которую я взялся, является умение держать себя в рамках предмета, который так близко касается стольких других столькими промежуточными точками. Это желание ограничить насколько возможно поле моих наблюдений и моих изысканий подвигло меня, как то видно, перейти прямо к изучению сновидений, не излагая предварительно никакой теории относительно этого особого состояния нашего организма, во время которого возникают видения и которое называют сном. Однако часто связь между поднимаемыми вопросами относительно явлений сновидений и тех, что касаются собственно сна настолько большая, что мне казалось почти невозможным написать целую книгу о сновидениях не затрагивая также изучение сна самого по себе, пусть даже кратко и косвенно. Беглый анализ статьи Монфалькона, на фоне которой мои личные наблюдения естественно находят своё место, позволит мне кратко изложить то, я надеюсь, что невозможно не упомянуть по этому поводу.
Итак, я обойду все чисто теоретические рассуждения, предназначенные для того, чтобы выяснить, вызывается ли сон оттоком крови от мозга или нет, играет ли здесь роль циркуляция крови или нет и т. д. и т. п. Монфалькон с благоразумием отвергает эти аргументы школы Блюменбаха, Гамбергера, Галла, Бартеза, Марганьи, Лангришиуса и других, которые утверждают, что разные отделы, которые все вместе составляют мозг, прекращают действовать во время сна, потому что они получают меньшее количество крови, чем во время бодрствования. «Воображение, память, — говорит Монфалькон, — обладают большой энергией у сновидящего человека, и однако невозможно не предположить, что отделы мозга, которые являются носителями этих способностей получали больше крови, чем другие».
Со своей стороны, я был бы счастлив не отягощать себя объяснениями такого рода: «Когда в мозг поступает нервный флюид, он там всегда протекает через ситечка, предназначенные осуществлять некоторые из наших чувств, и вот почему он там пробуждает определённые серии идей предпочтительнее других. Итак, когда мы видим — это есть возбуждение зрительного нерва, когда слышим — слухового нерва и т. д». Какие наблюдения заставляют нас создавать подобные теории? Что такое этот нервный флюид, и что он объясняет? Что возбуждает то зрительный нерв, то слуховой? Видел ли кто-либо когда-нибудь, не считая исключительных случаев, сновидения, в которых бы слышали, но не видели, или же видели, но не слышали? Хотеть объяснить все явления сновидения на таких началах — это хотеть приступить к неисследимой тайне союза души и тела. Не лучше ли удовлетвориться наблюдениями той стороны этих явлений, которая поддаётся нашему рассудку, а именно: той связи между определёнными впечатлениями или определёнными физическими расстройствами и иллюзиями наших сновидений, о чём говорит наш практический опыт.
Перечисляя и анализируя сперва теории многочисленных физиологов о причинах сна, Монфалькон признаётся, что они совершенно ничему его не научили. Ему совершенно неизвестна, — говорит он, — причина того фундаментального закона, который подчиняет жизнь животных двум способам бытия — бодрствованию и сну. Поэтому не причины этого закона, а его практические следствия следует изучать.
Жизнь всех животных свидетельствует о двух способах бытия: бодрствования, во время которого все функции осуществляются свободно и регулярно и сна, чьей особенностью является более или менее полное и более или менее продолжительное бездействие тех функций, которые приводят животное в сношение с внешними объектами. Однако, нельзя сказать вместе с физиологами, что оно менее живо, когда оно спит, что оно сводиться к менее сложному существованию, так как с одной стороны органы чувств и мысленные способности, произвольные мышцы совсем не спят; с другой — энергия действия многих жизненно важных органов явно возрастает, да и другие функции подвергаются заметным изменениям. Сон — фундаментальный закон, довлеющий над всеми животными — есть активное состояние.
Motus in somno intro vergunt [42], — сказал когда-то Гиппократ, замечая, что во время сна внешние части тела более холодны, а внутренние более теплы, чем в бодрствовании. Somnus nil aliud est quam receptio spiritus vivi in sese [43], — написал Бекон в наши дни. В поддержку этого способа рассмотрения сна, Монфалькон приводит согласные мнения многих авторов.
«Хорошо засвидетельствовано всеми врачами, — повторяет он, — что работа жизненно важных внутренних органов значительно усиливается во время сна, поскольку все переломы, вывихи и т. п. гораздо быстрее