Не имея возможности привести в этой книге большее число наблюдений, которые я провёл над собой или собрал, я предвижу, что не всех их сочтут достаточно убедительными; но я призываю всех тех, кого интересует этот предмет, не полениться, и приступить к личным опытам, и я убеждён, что очень скоро они придут к согласию со мной по следующим пунктам:
1. Теория сна без сновидений — это теория, основанная на неопытности. Чрезвычайная трудность, которую испытывают в связи с воспоминанием длинной череды сновидений, приводит к заблуждению тех, которые, вспоминая лишь свои последние сновидения, считают себя вправе утверждать, что первый сон лишён сновидений.
2. Переход от бодрствования к сновидению осуществляется постепенно, без остановки мышления.
3. Самым глубоким сном следует считать именно тот сон, во время которого видят самые ясные и самые живые сновидения.
Глава 2
Наблюдения, которые показывают, что ни внимание, ни воля не обязаны отключаться во время сна
Первые условия, необходимые для управления сновидениями. — Как воля может отклонить мучительные сновидения и вызвать приятные. — Примеры действия воли и внимания в сновидении. — Воля под видом желания. — Управляющая воля. — Внимание и воля. — Способ резкого изменения хода сновидения, и вызывание определённых образов по воле. — Что происходит, когда в сновидении человек создаёт такую ситуацию, в которой он никогда не оказывался в реальности. — При каких условиях в сновидении оказывается трудно и даже мучительно удерживать внимание. — Как должна действовать воля, чтобы немедленно проснуться, когда человек понимает, что оказался игрушкой мучительного сновидения, и что он твёрдо хочет выйти?
Те, кто не желают видеть в сновидениях ничего другого, кроме последовательности механически воспроизводимых впечатлений, над характером и ходом которых у нас нет никакой власти, в которых мы являемся не более чем простыми зрителями, которым показывают картины; они, вполне естественно, без колебания заявят о несовместимости с самой сущностью сновидения каких бы то ни было усилий внимания или воли. Для меня же, кто понимает, что своими лучшими наблюдениями обязан сохранению во время сна своих этих двух объединённых способностей; то я считаю необходимым, прежде всего, хорошенько убедить читателя, что он может и должен использовать такую власть над собой в сновидении. Мы здесь касаемся, быть может, самого интересного применения поистине новых предложений, проверка которых доступна опыту каждого. В самом деле, именно от совместного действия внимания и воли во время сновидений мы собираемся потребовать первые способы управлять ими, и изменять их ход на наше усмотрение.
Напомним же некоторые уже изложенные соображения, но которые очень важно здесь вспомнить.
В состоянии бодрствования вы всегда в силах остановить на мгновенье вашу мысль на каком-либо предмете, которого нет у вас перед глазами; что же касается результата этого акта внимания и воли, то он не выходит за пределы чистого и простого умозрения, и только галлюцинирующие и экстатичные имеют привилегию воспринимать, в состоянии полного бодрствования, предметы, которыми занят их ум.
Но если бы такая же способность произвольного обращения нашей мысли на заданный предмет принадлежала бы нам и в сновидении, и мы бы ею воспользовались, то что бы произошло? А вот что: поскольку сновидение является представлением глазам вашего ума того, чем занято ваше мышление, как мы о том неоднократно говорили, то вы тотчас же увидели бы зрительный образ того, о чём вы произвольно подумали, что означает, что вам это присниться; другими словами, вы будете видеть во сне то, что захотите.
Эти принципы, я думаю, совершенно ясны. Итак, при условии, что действия воли и внимания имели бы место в сновидениях; при условии, что в сновидении было бы возможно управлять мышлением; тогда разве мы не доказали бы, что возможно управлять своими сновидениями по желанию?
Предположим, мне сниться, что мой отец болен, и что меня вызывают к нему; я пытаюсь прочесть на лице посыльного правду, которую, я боюсь, от меня скрывают. — Итак, скажут ли мне, что эта моя попытка происходит без внимания? — Затем я сажусь в повозку, по дороге происходит много событий, случайно возникших благодаря различным ассоциациям идей; но сама идея поездки, разве она не принадлежит моей воле?
«В другом сновидении, когда мне снилось, как одним прекрасным днём я катаюсь верхом на лошади, мне на память пришло осознание моего настоящего положения, равно как и вопрос о том, принадлежит мне или нет (сейчас, в сновидении) свободная воля [свобода выбора] моих воображаемых действий. Итак, — сказал я себе, — этот конь всего лишь иллюзия, эта деревня, через которую я проезжаю — декорации; но если это и не моя воля вызвала эти образы, то, по крайней мере, мне кажется, что у меня есть над ними определённая власть. Я хочу пуститься вскачь — и вот я скачу; я хочу остановиться — и вот я останавливаюсь. Вот передо мною распутье двух дорог. Та, что справа — уходит в густой лес; та, что слева — ведёт к какому-то разрушенному замку. Я отчётливо чувствую, что я волен повернуть направо или налево, и, как следствие, сам решить, хочу ли я породить ассоциации мыслеобразов, связанных с этими развалинами или с тем лесом. Сначала я поворачиваю направо, затем возникает мысль, что было бы лучше, с позиции интереса моих переживаний, направить такое осознанное сновидение [rêve lucide] в сторону крепостных башен, поскольку, если я поищу в своей памяти главные детали этой архитектуры, мне быть может удастся, по пробуждении, выяснить происхождение этих воспоминаний. Итак, я сворачиваю на левую тропинку, слезаю с коня перед входом на великолепный подъемный мост, и, в течение тех нескольких минут пока я продолжал спать, я крайне внимательно исследую массу деталей, больших и маленьких — стрельчатые своды, вырезные камни, наполовину поржавевшие цепи, трещины и выбоины в стене, восхищаясь той точности, с которой всё это нарисовалось перед глазами моего ума. Однако вскоре, как раз когда я рассматривал огромный замок на старой обветшалой двери, вдруг, видимые предметы потеряли все свои краски и чёткость своих контуров, как фигуры диорамы [96], когда удаляют источник света. Я почувствовал, что просыпаюсь. Я открыл глаза реальному миру, свет моей ночной лампы был единственным, который меня освещал. Было три часа утра».
В этом сновидении действия воли и внимания, как мне кажется, были объединены. Я считаю себя вправе утверждать, что я обладал своей свободной волей в такой же мере, как я ею обладаю в своей реальной жизни, чтобы сделать настоящий выбор между двумя дорогами, представшими