Мне снилось, что я нахожусь в обеденном зале моего жилища в Виварэ, обедая с семьёй моего хозяина, объединённой с моей семьёй. Вдруг открылась дверь, и объявили г-на Д… — живописца, который был моим учителем. Он прибыл в сопровождении одной девушки, совершенно голой, в которой я узнал одну из самых красивых натурщиц, которая тогда работала в его мастерской. Г-н Д… рассказал, что карета, в которой они ехали с концерта, перевернулась, что они пришли просить приютить их, и т. п.; и сновидение осложнялось различными событиями, бесполезными приводить здесь, где нам требуется констатировать только одновременное воспоминание этих двух групп впечатлений — из Виварэ и из моей старой художественной мастерской — бывшими сопряжёнными с двумя моими обонятельными ощущениями.
Что касается тех второстепенных событий, которыми усложняются наши сновидения, я задержусь на этом на момент, чтобы обратить внимание на работу ума, связывающую то, что я назову первоидеями, посредством того, что я буду называть второидеями, или вспомогательными. В сочинении подобном этому, которое я пишу без иного намерения, кроме как пролить то тут, то там немного света, отступление от главной темы никогда не помешает, при условии, что оно уместно.
Признав, что стихийная работа воображения и памяти, или некоторые случайные обстоятельства могут одновременно вызывать много идей, ассоциированных различными связями, о которых мы только что говорили, и о которых нам ещё предстоит говорить, нужно ещё, чтобы ум взял на себя заботу по спайке их посредством звеньев — идей второго порядка, которые, к тому же, сами вызываются по закону сродства. В приведённом выше сновидении, одно воспоминание, вызванное внезапно ощущением моего обоняния, резко ввело образ г-на Д… и молодой натурщицы (сопряжённые друг с другом представления) в гущу сновидения, с которым эти два персонажа не имели никакой логической связи, поэтому инстинктивное чувство необходимости причины тотчас же заставило меня вообразить события, способные объяснить их вторжение.
Итак, первоидеями я называю здесь: 1) идеи обеденного зала с его обитателями (мои друзья из Виварэ); 2) идеи о г-не Д… и его спутницы (прямые воспоминания о мастерской). Второидеями здесь будут: введение новоприбывших слугой, история с перевернувшейся каретой и т. д. и т. п.
Причиною тех необычных чувств, которые человек испытывает в некоторых сновидениях, часто является сближение, осуществляемое вспомогательными идеями, первоидей, которые совершенно ничем не связаны между собою. Заметим, например, что появление этой обнажённой девушки в обеденном зале ничуть меня не удивило, и, как мне показалось, не больше шокировало и серьёзных членов семьи моего друга. Невероятные аномалии, объяснение которых вытекает сразу и из того, что было сказано, и из другой психологической особенности сна, не менее интересной, чтобы не упомянуть о ней, а именно, что образы, приходящие нам на ум в сновидении, редко когда производят другие впечатления, чем те, что мы испытывали тогда, когда они записывались в нашу память впервые. Эта девушка была составной частью воспоминания о художественной мастерской — места, где нагота натурщицы не вызывала удивления, я увидел её таковой, какой я видел её тогда, не удивляясь. Что до сближений, проистекающих из ситуации, я тоже им не удивляюсь. Человек в сновидении не сравнивает, не размышляет о природе своих впечатлений, кроме как когда он имеет чувство [=осознание] состояния, в котором он пребывает; или же, когда им достаточно сильно овладела какая-либо мысль, чтобы остановить на мгновенье эти образы. В противном случае, ум позволяет этим образам развиваться со скоростью мыслей, которыми они определяются, да и сами мысли следуют друг за другом тогда слишком быстро, чтобы хватило времени задуматься над ними. Вот почему давно умершие люди снятся нам и вовлекаются в наши самые недавние занятия, не вызывая у нас ни малейшего смущения, даже когда мы смутно чувствуем, что они больше не существуют.
Ещё реже ум задумывается над вторичными идеями, которые являются уже продуктом какого-то инстинктивного размышления. Также, разве не имеют они иногда характер тех банальностей, которые ускользают от нас в состоянии бодрствования во время праздного разговора.
Вторичные идеи, вместо того чтобы предлагать себя, как в предыдущем примере, простым и непосредственным способом, могут также создавать фантастические композиции, такие, с какими мы встречаемся в следующем сновидении:
«Мне снилось, что я нахожусь в своём рабочем кабинете, занятый расстановкой книг; одна из этих книг подвигла меня задуматься о книготорговце, который мне её продал; этот торговец напомнил мне о кардинальской шляпе, выставленной в магазине шляп, расположенном на углу от этой книжной лавки; эта шляпа напомнила мне, в свою очередь, переплёт одной прекрасной рукописи в руках кардинала Мазарини, которой я недавно восхищался. И вот мне сниться, что ко мне зашёл книготорговец с кардинальской шляпой на голове, и что он принёс мне ту самую рукопись, предлагая её купить за такую-то цену».
Здесь легко прослеживается ассоциативная связь между четырьмя первоидеями: 1) взятая мною книга; 2) продавшей мне её книготорговец; 3) кардинальская шляпа; 4) книга, на переплёте которой была изображена кардинальская шляпа. Образы книги, книготорговца, шляпы и рукописи имели, таким образом, все непосредственные основания, чтобы появится у меня в уме. Но мне также снилось, как стучат в мою дверь; как эта дверь открывается; я вижу кардинальскую шляпу на голове книготорговца; как этот торговец предлагает мне рукопись, и просит за неё, насколько я помню, две тысячи франков. — Вот идеи, которые я называю вторичными. Они относятся к идеям первичным, в некоторых сновидениях, почти как фактура рифмованного отрывка относится к рифмам, наложенным заранее.
Эта броская разница существует также и между теми первичными и вторичными идеями, когда первые могут быть вызваны стихийными или искусственными физическими причинами, такими как звук, прикосновение, запах, и также действием воли, тогда как другие всегда являются продуктом инстинктивной деятельности нашего ума.
Раз уж я сделал такое большое отступление по поводу некоторых составных элементов сновидений, которое очень полезно знать, если мы хотим попытаться проследить за рациональной цепью идей, я не могу его закончить, чтобы не упомянуть ещё об одной причудливой иллюзии ума, которая создаётся при обстоятельствах, точно аналогичных тем, примеры которых нам предоставляют последние упомянутые мною сновидения; т. е. когда имеется внезапное введение в гущу какого-то сновидения нового элемента, предоставленного какой-то случайной причиной, как то духи, пролитые на мою подушку