Ну, смех смехом, а пальцы руль сжимают очень даже зло. Так, а у дома осторожно… Велосипед прислонить к забору изнутри да на цыпочках пробраться домой. Проверить надо, но могут ведь и загнать да и велосипед отобрать… Пока в детском теле, надо постоянно напоминать себе, что ребёнок — существо подневольное и зависимое. Необходимо соблюдать правильные ритуалы.
Со второго этажа продолжает грохотать стрельба приставки и доносятся вопли Дадли, воюющего за всё хорошее против всего плохого. Где эта прыгунья с трамплина? Кухня? Комнаты? О! Из ванной доносится шипение душа и плеск воды о занавеску-брезент. Гм, из бассейна под душ? Лезть уточнять, конечно, не стоит. Пришибёт ещё голая женщина, не посмотрит, что маленький. Да и можно будет распрощаться с хорошим отношением надолго. Ага, вот в грязном белье валяется тот самый брючный костюм. Фух, отлегло наконец! Всё-таки это действительно Петунья была в бассейне. О смысле же её действий погадаем потом.
Идея поездить по городку, найти укромный уголок возле речки вновь вышла на передний план. Тем более времени до вечера ещё полно. Главное — не забывать попивать сахарную воду, не хватало ещё на полном ходу с велосипеда загреметь.
Чтобы добраться до воды, нужно крутить педали в другую сторону от «Синего Кофра», ведь буквально через три дома идëт перпендикулярная Тисовой улица Глициний, что ведёт как раз куда-то туда (память Гарри помалкивает, но не возражает определённо).
Улица Глициний — двухполосная — значительно шире родной улочки. На ней даже предусмотрен тротуар для пешеходов. Велосипедной дорожки, конечно, нет, ведь всё в этом тесном городке дышит борьбой за метры, но в целом упаковка достаточно продуманна. Пешеходов немного, как, впрочем, и машин. А главное отличие от Тисовой, на которой вообще нет тисов, — эта улица вполне соответствует своему названию: здесь действительно растёт множество глициний. Из-за экономии площади все они высажены в лианном виде вдоль стен домов. Но видов и цветов их огромное разнообразие. Как подсказывает память, когда бы Гарри ни проходил по ней с середины весны до середины осени, всегда на ней где-нибудь да цвели глицинии. Гроздья от тёмно-синего до светло-розового, размером от ладони до метровых гирлянд. Вот и сейчас, видимо, время какого-то июньского светло-фиолетового сорта и редкого красновато-синего, что мелькали то тут, то там, разливая по окрестностям сладкий аромат. А улица длиннющая, но для меня главное, что она должна привести к речке, где, по идее, в сплошной застройке можно найти укромное место. Поттер, похоже, никогда её полностью не проходил, поэтому что там в конце, память молчала, а натура подкидывала искры любопытства, которое я отслеживал вполне благосклонно.
Интерес прекрасно фокусирует внимание, соответственно, запоминается всё очень хорошо. Не помешает знание родного города по любому. Память ребёнка работает автоматически, в отличие от памяти взрослого, напоминающей истёртый дневник, в который, чтобы записать новое, необходимо стереть старое. Причём специальных ластиков нет, просто всё новое пишется сверху. Чем становишься старше, тем сложнее отслеживать записи, что перемешиваются по времени и актуальности, как спагетти в супе. Приходится, чтобы запомнить новое, много раз повторять, что работает, как будто выдавливаешь новые фразы нажатием ручки, отличая потом по яркости и глубине.
Можешь даже сфокусировать внимание и, прищурившись, разобрать в памяти и более ранние записи, иногда даже целые страницы. Но чем больше новых слов поверх, тем сложнее рассмотреть ранние.
Да, когда-то тоже вёлся на тему: дескать, память безгранична, а знаний можно в голову запихать бездну. Но с возрастом понял, что это, увы, лишь приятная чепуха, чтобы тешить своё эго. «Оперативный дневник» имеет ограниченное количество страниц. Возможно, его объём зависит от генетики, тогда всё печально. Хочется верить, что всё-таки зависит от тренировки, и, по меньшей мере, в детстве, пока мозг растёт и усложняется, можно нарастить объём.
С другой стороны, память наверняка также поглощает ресурсы разума, которые в принципе не могут работать активнее — по простой физиологической причине. Работает мозг на глюкозе… Кстати!
Я притормозил и основательно приложился к фляжке с безвкусной сахарной водой. Усталости не чувствую, опять же дорога под уклон, но забывать не стоит.
Так вот, к теме соображаловки: мозг работает на глюкозе, а её количество в крови ограничено, как ограничено и количество кровеносных сосудов, доставляющих питание нейронам. Будут подпитывать нейроны памяти, атрофируется часть незадействованных нейронов, пространственного воображения к примеру, цветоощущений или логики, или ещё каких-то. Ну а кровь несёт питание туда, где нейроны активно работают. Автоматический процесс…
Колесо подпрыгнуло на выбоине, и я вцепился в руль, выпучив глаза. Скачок адреналина тут же вышиб лишние мысли, заставил резко нажать на ручной тормоз, который сработал слишком чётко. Рывок — и я слетел с сиденья, оседлав раму. Впрочем, даже не упал, в последний момент инстинктивно довернул таз, чтоб не удариться пахом. Копчику тоже не понравилась встреча с железкой, но оно всё равно терпимей. Хотя зашипел я, наверное, практически на парселтанге:
— Сссс! Фух… К чёрту старческие знания из прошлой жизни! Тут вообще магия! К тому же, как-то умудрился перенестись в персонажа книжки. Так что отставить это всё!
Что, кстати, за кочка? До этого момента ехал как по шёлку.
Кочка оказалась ямой из-под старого дорожного знака, который и лежал под высоким забором неведомого здания. Деревянный столб, ощерившийся гнилым изломом, порвавший свежую, ещё не высохшую краску, показывал причину. На синем квадрате нарисована белая стрелка влево с подписью «Ясельная», что должна указывать, видимо, на узкую улочку, пересекающую улицу Глициний. Белая линия прямо утыкалась в поперечный красный прямоугольник, похожий на навершие молотка.
— Тупик, однозначно. И цифра 280 означает, видимо, сколько до этого самого тупика ярдов. Гм, да, в Великобритании не метры, точно. А вот над тупиком волнистый зигзаг с подписью Ривер-Чесс. Река, значит, Чесс. Шахматная значит в переводе, ишь ты. Подобных комбинированных дорожных знаков не помню, но довольно удобно. Видимо, какая-то местная вариация.
Позади громко бибикнуло, я вздрогнул, но обернулся неспешно, встретив недовольный взгляд рослого мужчины в канареечно-жёлтой спецовке. Руки в резиновых рабочих перчатках лежат на руле жёлтого же мотороллера, сбоку которого приторочена металлическая труба. На усатой физиономии недовольство, которое тут же вылилось в слова:
— Ну, чего ты тут встал, пацан?