Ага, Дэ клянётся, что добьёт уровень до сохранения через две минуты и придёт питаться, мол расставляй всё, да чтоб Поттер красиво нарезал…
Привычное поттеровское негодование колыхнулось, а я… Стиснул очередную грязную тарелку в лёгком охренении от собственного поступка, как-то даже до конца не понимая, с чего учудил такой совершенно не свойственный моей расчётливой натуре экспромт.
А Петунья уже вплывала королевской походкой в кухню, после чего пошли команды со словами «скатерть», «стол», «торт». А сама она определённо прицелилась склевать пару ложек корма до прихода сына, чтоб потом со всей полнотой счастья насладиться его чавканьем.
«Так, спокойно. Ну учудил и учудил. Смотрим, что выйдет… Шалун, б…ь! Тельце всё-таки влияет на голову, определённо».
Глава 12. Второй ответ Петуньи
Долго ждать реакции не пришлось, правда, она вышла совершенно для меня неожиданной. Представьте, что вместо банальной овсянки, что выглядит, как овсянка, и пахнет, как овсянка, вы внезапно ощутили во рту вкус переперчëнной рвоты… Вот примерно так перекосилось лицо Петуньи после первой же ложки, которая вылетела у неё изо рта, как из пульверизатора. Мелкокапельным таким фонтаном, накрывшим кухонную тумбу, стену и даже часть оконного стекла.
В следующее мгновение, как мне показалось, она ринулась на меня, чтобы затоптать, как носорог, таким безумным было выражение лица. Я шарахнулся в угол кухни, как суслик с траектории горящей бочки бензина, катящейся под откос со скоростью восемьдесят семь километров в час. В этот миг мне показалось, что я могу пройти стену насквозь на одном адреналине. По крайней мере, магия, колыхнувшаяся в груди, кажется, просигналила мне об этом вполне однозначно, но… Разгореться моему магическому движку не позволил вид тётки, жадно хватающей губами из-под крана воду. Правда, не жажда её мучала, поскольку она яростно отплёвывалась. Полоскала рот и умывалась.
Не то чтобы я ждал удовольствия там, удивления и радости. Но вот точно не такой реакции на дозу магии. Петунья же через пару минут тщательного умывания, похоже, успокоилась, окинула суровым взглядом кухню, после чего начала действовать быстро, чётко и непонятно.
Женщина ножницами в четыре щелчка вырезала кусок бумажной оболочки пачки соли, отложила его в сторону. Соль же швырнула в мусорное ведро. Туда же полетели и две нераспечатанных пачки, снятых с полки. Каша же отправилась в бумажный пакет, который тётка сунула в другой пакет, после чего полетела в то же ведро.
Затем тётка вручила мне красочную вырезку с пачки и сурово отчеканила:
— Изучи фирму, герб, рекламу, адрес и запомни. Никогда. Не покупай. Такую соль.
Вот как… Сурово. Но, вроде, она не бесится. И сама начала оттирать отовсюду то, чем прыснула. Поэтому можно осторожненько поинтересоваться:
— А в чём дело, тётя?
— Испорченная соль попалась.
— Испорченная соль?
Блин, ну почему не действуют на Дурслей простые подталкивания? Ладно, добавим ещё:
— Разве соль может испортиться? Она же, вроде бы как, сама консервирует? Солят там овощи всякие. Огурцы, помидоры.
Аха-ха, ну да, делать взгляд «ты что, идиот?» у неё выходит просто потрясающе. Как же вывести-то её на откровенность? Попробуем комбинацией. Восторженно-простодушно восклицаем:
— А! Точно, просто собачка могла пописать, да?
О как глаза-то засверкали! Гнев и возмущение, грудь поднялась, наполненная воздухом, вот-вот последует негодующий вопль. Так, сейчас!
— Или… Та самая экстрасенсорика испортила?
Фух! Тётка выдохнула, так и не завопив. И лицо не удержала, и, похоже, поняла, что не удержала. Что, видимо, отразилось уже на моих мимических мышцах. Она свирепо свела брови и рявкнула:
— Так это ты?
Я возмущённо удивился:
— Нет! Да и как это вообще? От «этого» только летает всё, липнет да ломается…
— И загорается.
— Ну, я же учусь чувствовать, когда оно начинается, и сдерживаюсь. Тётя! Я ничего не понимаю, и мне кажется, те объяснения, что я сам придумываю, это какая-то ерунда. А ты мне ничего не говоришь!
Отвернулась. Сосредоточенно натирает столешницу, которая уже блестит. Молчит. Я шевельнул ухом, прислушавшись ко второму этажу: братец, похоже, забил на торт и таки вновь пытается пройти уровень. Хорошо. Он сейчас в разговоре лишний.
О, Петунья достала ультрафиолетовую лампу! Удлинитель в розетку и теперь сосредоточенно водит по сторонам, описывая в воздухе… кресты? Причём, водя совсем рядом с поверхностями?
Любопытно, память подкидывает факт, что вообще-то это совершенно обычное завершение стандартной генеральной уборки в доме Дурслей, которая проходит самое редкое раз в неделю. Гермофобия средней тяжести? Или боязнь микробов всё-таки сильная, поскольку лампу охватывают внушительные металлические кольца серебряного цвета. А судя по чеканным крестам, перемежающимся какими-то латинскими буквами, это реально серебро. Причём массивное, не какая-то серебрянка.
Кто не спрашивает, тому не отвечают. Как бы покорявей спросить… О!
— Тётя, ты изгоняешь экстрасенсорику светом лампы?
— Ох, Поттер. Ну и скажешь же… Хоть стой, хоть падай. Микробов я уничтожаю, которые от колдовства очень быстро множатся. Ну и да, надеюсь, христианские символы рассеивают богомерзкую магию.
— Значит, соль эта была проклята богомерзким колдуном?
Тётка выключила лампу и вздохнула:
— Нет. Вряд ли. Просто иногда встречаются продукты, заражённые магией. Особенно природные, вот как каменная соль, например.
Я потёр нос и задумчиво сказал:
— У меня, значит, родители были экстрасенсами, я, получается, тоже. От богомерзкой магии размножаются микробы… Тогда почему мы всегда тщательно убираемся во всём доме, но никогда — у меня в коморке под лестницей?
У Петуньи дëрнулся глаз, она вновь нервно потёрла тряпкой столешницу, но видя, что я так и ожидаю, вздохнула:
— У тебя другая магия.
— Не богомерзкая? — радостно вскинулся я.
— Богомерзкая, — отрезала тётка, — но от неё не множатся микробы.
— Если от моей магии не множатся микробы, то?.. — я вопросительно поднял бровь, видимо, очень неплохо сымитировав саму Петунью, поскольку она прожгла меня взглядом, но всё же ответила:
— То да. Я ведьма. Заражëнная магией.
— А я, значит, ведьм? Ведьмак? Ведьмук? Как правильно называется человек, заражëнный магией?
Тётка вздохнула, прошлась по комнате, мимоходом глянув в коридор и в окно. Потом оценивающе всмотрелась мне в глаза и вновь вздохнула:
— Ну да, меня предупреждали, что ребёнок старого рода не по годам быстро взрослеет… Я ведьма, мужчины, такие, как я — ведьмаки. Но ты — не ведьмак, а будущий маг.
Я сел в угол и скрестил руки на груди, причём на этот раз особо и не играл, недоумевая вполне серьёзно. В голове крутилось «Маг или ведьмаг? Геральд серый? Или Гендальф белый? Два весёлых гуся, ага».
Но сейчас слова не нужны, нужно просто ждать формулировок. Сейчас тетка, похоже, даст более полный расклад. Петунья поставила