Иван Карамазов отказывается от «высшей гармонии», приобретаемой ценой «слезинки, хотя бы одного только замученного ребенка» (там же, с. 307).
Для Вощева после смерти девочки все лишается смысла.
Вощев и Жачев в «Котловане» в результате гибели замученного ребенка приходят к отрицанию общества, которое задумывалось ради детей. Смерть девочки в «Котловане» становится приговором несостоявшейся утопии.
Эта мысль представляет собою скрытую цитату из романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» о цене «утопии грядущей гармонии»: «Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка… И если страдания детей пошли на пополнение той суммы страданий, которая была для покупки истины, то я утверждаю заранее, что вся истина не стоит такой цены».
Смерть Насти как проявление «неистинности» существующего устройства мира несет в себе то глубокое обобщение, которое содержалось в «Чевенгуре» в эпизоде гибели маленького сына нищенки: «Копенкин догадался, что в Чевенгуре нет никакого коммунизма, – женщина только что принесла ребенка, а он умер» (Чевенгур, с. 457). «Чепурный… мучился совестью, что от коммунизма умер самый маленький ребенок в Чевенгуре, и не мог себе сформулировать оправдания» (с. 461).
Платонов сам раскрыл символику смерти девочки в «Котловане»: «Автор мог ошибиться, изобразив в виде смерти девочки гибель социалистического поколения, но эта ошибка произошла лишь от излишней тревоги за нечто любимое, потеря чего равносильна разрушению не только всего прошлого, но и будущего» (Платонов А. Котлован // Новый мир, 1987, № 6, с. 120).
Вощев поднял Настю на руки, поцеловал ее в распавшиеся губы и с жадностью счастья прижал ее к себе, найдя больше, чем искал. – Вощев, прикасаясь к девочке после ее смерти, испытал то же неповторимое ощущение, по которому Чиклин узнал ее мать: по вкусу губ умирающей женщины он почувствовал, что она – та самая «бывшая девушка, которая целовала его однажды в этой же усадьбе» (с. 632). Способностью волшебного магического воздействия наделен у Платонова тот тип женщин, которые относятся к архетипу героинь, восходящих к идеалу Вечной женственности.
– Теперь надо еще шире и глубже рыть котлован.
…все бедные и средние мужики работали с таким усердием жизни, будто хотели спастись навеки в пропасти котлована. – Действия мужиков раскрываются в контексте стихотворения в прозе А. Гастев а «Мы посягнули» присутствует мотив погружения в глубину земли строителей нового мира:
«Мы не будем рваться в эти жалкие выси, которые зовутся небом. Небо – создание праздных, лежачих, ленивых и робких людей.
Ринемтесь вниз!
Вместе с огнем и металлом и газом и паром нароем шахт, пробурим величайшие в мире туннели, взрывами газа опустошим в недрах земли непробитые страшные толщи. О, мы уйдем, мы зароемся в глуби, прорежем их тысячью стальных линий, мы осветим и обнажим подземные пропасти каскадами света и наполним их ревом металла… сольемся с землей: она в нас и мы в ней…
Сам мир будет новой машиной…» (Гастев, с. 126).
Расшифровка воспроизведенного в финале повести мотива погружения в пропасть содержится в рассказе «Маркун». Герой рассказа мечтает отыскать рычаг, с помощью которого можно управлять миром. В рукописи рассказа было написано: «Для этого не нужно лезть (итти) к земному центру». В окончательный вариант писатель вносит изменения: «быть у земного центра» (л. 1, ст. 21–22).
Мотив погружения в пропасть имеет источник в христианских представлениях о смерти и воскресении Христа, согласно которым Христос после распятия и смерти «сошел в ад и уничтожил силу диавола»; «своим воскресением разрушил ад».
Гробовое ложе Чиклин выдолбил в вечном камне и приготовил еще особую, в виде крышки гранитную плиту, дабы на девочку не лег громадный вес могильного праха.
Описание захоронения Насти в «специальной» могиле определенно указывает на то, что в платоновском мире сохраняется надежда на воскрешение умерших.
Погребение Насти напоминает представления Н. Ф. Федорова о древней сущности этого обряда: «Погребение не могло быть ничем иным, как только попыткою воскрешения; и все, что теперь обратилось в обряд лишь погребение… все это прежде могло употребляться лишь с целью оживления…» (Федоров, с. 207).
То, что Чиклин с особой тщательностью хоронит Настю, продиктовано стремлением сохранить в целости тело умершей, ибо, по Федорову: «…для воскресения умерших предметом действия будет… прах…» (Федоров, с. 201).
Этим объясняется привязанность платоновских героев к могилам близких людей. Настя, тоскуя перед смертью, требует, чтобы ей вернули «кости матери». По Федорову, недопустимо «…удаление от праха отцов…» (Федоров, с. 198).
Выходные данные
Литературно-художественное издание
Андрей Платонов
ЧЕВЕНГУР роман
КОТЛОВАН повесть
Издательство благодарит администрацию и губернатора Воронежской области за содействие в издании книги
Составитель Н. В. Корниенко
Научный редактор Н. М. Малыгина
Художник В. Я. Калныньш
редактор Татьяна Тимакова
художественный редактор Валерий Калниньш
корректор Ирина Машковская
Подписано в печать 12.11.2010
Формат 84 × 108 1/32. Бумага писчая. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 31,92. Тираж 3000 экз. Заказ № 855.
«Время»
115326 Москва, ул. Пятницкая, 25
Отпечатано в соответствии с качеством предоставленного оригинал-макета в ОАО «ИПП „Уральский рабочий“»
620990, Екатеринбург, ул. Тургенева, 13