— Виноват, товарищ майор! — быстро сказал я и пулей побежал обратно в класс.
Ланского у нас в училище никто не любил. Мелочным он был и очень придирчивым. Очень любил устраивать «разборы» полетов и цепляться ко всякой ерунде. Один раз даже близнецам Белкиным поставил опоздание из увольнения, причем несправедливо и очень по-скотски.
Взмыленные братья, все в снегу, появились на КПП за пять минут до окончания «увала». Решили вдоволь поиграть в снежки перед тем, как снова на неделю засесть в казарме, и не успели почиститься. Ланской, не дав показать увольнительные, все оставшиеся пять минут разносил Тимура с Тимошкой за «неподобающий внешний вид», пока они с тревогой смотрели на большие настенные часы в холле.
А потом, растянув губы в омерзительной ухмылке, сказал братьям, что они опоздали.
А посему с этим упырем лучше, конечно, не пререкаться. Не трогай, как говорится, и вонять не будет…
Вечером того дня я от нечего делать сел играть в шахматы в комнате досуга. Партию мне охотно составил наш местный «Каспаров» — Кирюха Лобанов.
— Отлично! — бодро потер руки приятель. — Целых три месяца в шахматы сам с собой играл! А тут хоть с живым человеком…
— У тебя дома, что, живых людей не было все лето? — кисло поинтересовался я.
Настроение у меня было отвратительное.
— Почти! — улыбнулся Лобанов, деловито расставляя фигуры на доске. — Целых две недели один жил, когда мама на дачу уехала, а у бати учения были. А так были, конечно. Но играть не с кем. Батя все время в части пропадает. А мама не умеет. Так, ферзя сюда, ладью… ладью вот сюда. Все, готово. А ты чего такой кислый, Андрюх? Не переживай, я тебе фору дам… Кстати, я тут в журнале одну интересную задачку прочитал… Там, короче, все фигуры жертвуются, а мат…
— Давай играть, Кир! — кисло попросил я его, усаживаясь поудобнее. — Потом расскажешь.
— Лады! — пожал плечами Лобанов. — Хозяин-барин! Играть так играть… Твой ход!
Уже минут через пятнадцать я слил партию противнику. Поддался разок, сделав стратегическую ошибку, и сам дал ленинградцу фору, хотя вполне мог выиграть. Просто играть совершенно не хотелось. Не о том были мысли.
— Отлично! — обрадовался Кирилл, поставив ожидаемый мат. — Стало быть, не растерял я навыки за лето…
— Еще б ты растерял! — вяло улыбнулся я.
Кирилл вдруг оторвался от доски, на которой уже начал было расставлять фигуры для новой партии, и сочувственно поглядел на меня.
— Случилось чего, Андрюх?
— Да не! — кисло улыбнулся я.
Рассказывать по второму кругу о проблемах с девушкой мне совершенно не хотелось. Может, хоть игра в шахматы меня отвлечет от грустных мыслей?
— Ладно! — я начал помогать приятелю расставлять фигуры на доске. — Давай по второму разу! Только на этот раз уже держись! И, кстати, чего там за задачка-то?
— Давай! — благодушно кивнул Кирилл. — Так, вот, насчет задачки…
Может, хоть треп с приятелем и игра в шахматы меня отвлекут от грустных мыслей⁈ А то ни на КПП моей ненаглядной нет, ни на звонки она не отвечает. Я уже успел набрать ей пару раз, кинув «двушку» в телефонный автомат, висящий в коридоре. Ответа не было. Только длинные гудки.
Однако не успел я дослушать рассказ товарища об очень интересной шахматной задачки, в которой все фигуры жертвуются, а мат ставится одной пешкой, как в комнату досуга пулей влетел Миха Першин.
— Андрюх! — подлетел ко мне бывший «Пи-пополам». — Давай, врубай четвертую и дуй на КПП!
Ого! Неужто все-таки пришла?
Я мигом подлетел, да так сильно, что чуть стол не перевернул. Даже фигуры покатились.
— Во дает! — изумленно воскликнул Кирилл, глядя на меня. — Как мало человеку надо для счастья! Только что сидел, сопли на кулак наматывал, а теперь подорвался!
Миха вопросительно поглядел на меня.
— Я доиграю?
— Давай, давай! — благодушно согласился я и на большой скорости побежал в коридор, к лестнице, ведущей на первый этаж.
Дежурный по КПП сидел на своем месте, но был чернее тучи. Видать, Ланской все-таки выписал ему пистонов. Или за недостаточно хорошо начищенную бляху, или за плохим почерком заполненный журнал, или еще за какую-нибудь ерунду.
— Где она? — спросил я, останавливаясь, приглаживая волосы и переводя дух.
Спешка — спешкой, а появляться в непрезентабельном виде перед девушкой никак нельзя. Тем более — будущему защитнику Родины.
— Кто она?
— Да Настя же!
— Не было тут никакой Насти… — пожал плечами дежурный. — Я же тебе говорил! — И дернул подбородком. — Вон, пришли к тебе!
Не Настя? Так кто же?
Я обернулся.
Ба! Какие люди и без охраны!
С чего бы это обо мне вдруг вспомнили?
— Привет! — бодро поднял ладонь отец. Поднялся, подошел ко мне и протянул руку.
Я посмотрел в хорошо знакомое и когда-то родное мне лицо, не зная, радоваться мне или огорчаться.
Отца я не видел больше полугода. Виделись мы с ним в последний раз, когда я вместе с Илюхой «Бондарем» отбивал его, залившего под Новый Год глаза, от гопников, вознамерившихся обчистить его карманы.
А с тех пор, как отец исчез из нашего дома у метро «Юго-Западная», так и вовсе целый год минул. Случилось все по классике. Справивший несколько лет назад сорокалетие родитель, видимо, решил, что пора тряхнуть стариной, а «взрослая» жена уже не так привлекательна для того самого старины.
Батя побрился, надушился, вытащил из шкафа одежонку поприличнее, которую берег для особого случая, и поскакал клеить девок. Дворовые сплетницы-бабульки, разумеется, мигом прочухали, что «Антон из первого подъезда от Зинки загулял», и только рады были языками почесать.
Особый случай, как ни странно, наступил довольно скоро. И девка неожиданно «поклеилась»! Той зимой, на том же катке, где мы познакомились с Настей, я неожиданно встретил и своего родителя. Да не одного, а в интересной компании. Неверный муж, ничуть не смущаясь, ласково держал под ручку юное создание и учил незнакомую мне девицу кататься. До сих пор помню, как неприятно у меня царапнуло на сердце, когда я увидел, что отец обнимает не маму, а чужую женщину…
Теплой беседы отца с взрослым сыном у нас тогда не вышло. Я, ничуть не смущаясь и забыв напрочь о субординации,