Когда и в патроннике ничего не обнаружил, стал разыскивать в траве. В отличие от комсомольцев, которые продолжали свой поиск, лейтенант очень быстро выудил на свет божий три гильзы. Для чего-то ещё несколько секунд ковырялся в траве, выпрямился и, подозвав солдатика, отправил его к насыпи.
К осмотру мишени к лейтенанту присоединился замполит. Сначала просто пялились, держа лист в руках, потом майор поднял его, и начали разглядывать отверстия на свет, негромко переговариваясь. Когда им это надоело, Истомин сложил мишень вчетверо и засунул в свою папку, выудив оттуда другой лист. Почмокал губами и, глянув на меня, спросил:
— А почему у тебя в зачёте школы стоит 26 из 100?
Я пожала плечами.
— Наверное, плохо стреляю.
— А как сейчас умудрилась попасть? — он снова вынул мишень и, развернув, продемонстрировал её мне.
Две в яблочко, и одна разрезала полосу между десяткой и девяткой.
— С перепуга, — уверенно заявила я, — товарищ лейтенант так громко стал кричать, что я машинально нажала несколько раз на спуск.
— С перепуга, — проговорил задумчиво замполит и, убрав мишень в папку, уселся на свой стульчик, а лейтенант, вспомнив о своих обязанностях, принялся командовать.
Думала, придётся торчать до конца стрельб, но когда остались только конкурсанты, среди которых, как оказалось, затесалась и Гольдман, всех остальных отпустили. Построились и под предводительством Виталика двинулись в лагерь.
— Ева, — поинтересовалась Люся, когда мы отошли от стрельбища шагов на пятьдесят, — а ты действительно с перепуга попала в мишень?
— Да, — послышалось со всех сторон, — а как ты так быстро научилась стрелять?
И всем дружно захотелось узнать, где я тренировалась и сколько времени на это ушло. Вот же любопытные создания.
Заявила, что это вышло случайно, чтобы пресечь остальные вопросы, и народ с разочарованием отстал.
После ужина увидела около командирской палатки майора Истомина, который о чём-то активно рассказывал Артёму, а тот, наклонив голову, внимательно слушал.
Даже закралась мысль, что меня такими темпами расшифруют в скором времени, но потом отбросила её в сторону. Как это сделают? Разве что подобные перемещения уже были, и таких гавриков, как я, специально отслеживают. Тогда и структура должна быть, которая этим активно занимается, вот только подобное обязательно просочилось бы в интернет. Или все перемещаются только в СССР? С другой стороны, если вспомнить книги о попаданцах, именно так и было, и все дружно пытались его спасти от развала. Хотя, возможно, существовали и такие, как я, приспособленцы, которые спасать Союз вовсе не горели желанием.
Привезли новый фильм под названием «Сержант милиции», народ дружно потянулся на стадион. И я пошла, куда деваться. Фильм 74 года, свежак, можно сказать, и такие следовало смотреть. Хотя бы ради информации.
Правильно сделала, что пошла. Во-первых, в фильме показали молоденьких девочек 17–18 лет, у которых юбки и платья были короче моих, и никто им никаких замечаний не делал.
Во-вторых, несколько раз промелькнуло выражение: «Слава Богу!» от комсомолок-студенток, и никто их за это не пенял и из комсомола не грозился исключить.
В-третьих, они ходили на дискотеки и танцевали весьма фривольные танцы. Юбочки у них взлетали, и никто их за это не шпынял.
Хотя, возможно, всё это благодаря столице. Туда мода уже добралась, а вот по периферии всё ещё живут в начале века.
Но фильм заставил задуматься. Сержант милиции ведёт расследование, а что в Кишинёве, что здесь сержанты — дуб дубом. Но, возможно, это просто была реклама советской милиции, хотя и в фильме без морального урода не обошлось.
Успела уснуть, и мне это приснилось, или я ещё была в полудрёме — не поняла. Просто воочию увидела каждого парня и каждую девушку из отряда, когда они, сделав по три выстрела, громко выкрикивали свою фамилию и к ней добавляли: «Стрельбу закончил!»
Подскочила на койке, пытаясь припомнить, в связи с чем мне это привиделось. И вспомнила.
Кое-как отыскала в темноте юбку, которая каким-то чудом завалилась за койку, втиснулась в туфли, добралась на ощупь к выходу, выбралась наружу и понеслась к командирской палатке.
Прорваться к замполиту солдатик не дал. Перекрыл вход и умоляюще сказал:
— Постой здесь, пожалуйста, замполит час назад лёг, и будить его не велено. Я сам зайду.
Минут десять пропадал, а вышел вместо майора Артём.
— Тебе чего? Час ночи. Что-нибудь случилось?
— Случилось, — подтвердила я, — но об этом доложу только замполиту, — буди его срочно. У меня новости — сдохнуть не встать.
— Говори, — сразу приосанился Артём, — я ему передам, как проснётся. Он и так плохо спит, так ещё ты его сейчас растолкаешь. Если что важное — я сам приму решение.
— Оглох, что ли, Артём? — сказала же, доложу только ему, а информация у меня — просто бомба. И не терпит промедления.
— Ева.
— Нет, — я упрямо замотала головой, — это его епархия, пусть первым узнает. Имеет право.
Мы ещё минут пять препирались, пока из палатки не высунулось заспанное лицо майора Истомина.
— Что случилось? — спросил, перевёл взгляд на меня, кхекнул и поинтересовался: — Ева? Почему не в палатке? Который сейчас час?
— Александр Николаевич, — я сразу переключилась на замполита, — есть срочное дело, и оно не терпит отлагательств.
— Какое дело?
— Скажу наедине. А там уж вы сами решите, кому докладывать.
Он моргнул пару раз и кивнул.
— Подожди, оденусь.
Мы отошли метров на пятьдесят от палатки, и я шёпотом рассказала всё, что вспомнила.
Истомин молча выслушал, секунд двадцать переваривал в голове и спросил:
— Ты в этом уверена?
— Без сомнения.
— А почему раньше не вспомнила?
— Промелькнуло как-то, думала, просто тень, а сегодня на стрельбах услышала ключевую фразу. Она и напомнила.
— Какая фраза? — не понял майор.
— Когда кто-то успевал израсходовать весь боезапас, в конце говорил: «Стрельбу закончил».
Глава 18
Двадцать пятое июня. Начался двадцатый день моего пребывания в СССР. Я была не то что уставшая, а даже, казалось, измочаленная. Возможно, вспышки на солнце, о которых обычный народ ещё ничего не подозревал, так активно влияли на моё состояние, или масса событий, произошедшая за такой короткий период.
Но, если вдуматься, когда мы познакомились с Аланом, у меня тоже жизнь завертелась так, что белка в колесе могла только позавидовать. Чего только стоили наши проксимити на склонах