Так что как ни крути, а карта, что находилась сейчас в руках Калиостро, была особенной. Потускневший крестик пульсировал на пожелтевшей бумаге словно жила. Справа речушка, слева опушка, а посередине приметный перелесок, — там-то первая коронованная особа и зарыла свои сокровища. Да не просто зарыла, но и проклятием окутала. Куда без этого. Чтобы нечестный люд мимо прошел и к сокровенному кладу не притронулся.
Закрыв ларец, граф убирать карту не стал, а сунул ее в потайной карман камзола. Дорожный чемодан задвинул под сидение и успокоился.
Снаружи послышался залихватский свист Петра.
«По всей видимости, приехали», — решил Калиостро и открыл дверцу.
Лес вокруг был самый обычный. Никакой зловещности или иных признаков гиблого места, в основном сосны. Деревья высокие, почва упругая, сухая — и это при постоянных-то дождях. Ни овражка, ни лощинки. Граф вышел и устало потянулся. Надо было хорошенько размять кости да разогнать в жилах кровь. Ритуал потребует от него немалого усердия. Главное, чтобы московиты не подумали чего худого. Все-таки страна особая, и нравы здесь соответствующие, не подчиняющиеся привычным цивилизованным законам. Таких бородатых удальцов монетой не подкупишь, уговорами молчать не заставишь. Впрочем, было у графа одно снадобье, которое он для того случая использовать и собирался.
— Тута, прибыли мы, — сказал Петр, слезая с козел.
— Оченья хорошо.
Привязав коня к дереву, к ним уже спешил фестер. Но делал он это как-то странно, вроде как по-звериному, переваливаясь сбоку-набок да оглядываясь по сторонам, неестественно выгнув шею.
— Ну все, я свое дело сделал. А долг, как говорится, платежом красен, — заявил лесничий.
Но Калиостро не спешил отдавать обещанный рубль.
— А гдье же ваше Чиортово Тьемечко?
— Эх, мил друг. Его так просто не найти. Для этого хорошенько поплутать надо.
— И где же мнье прикажите плутать? — уточнил граф.
— А где изволите. Но ежели лес вас в тайное место пустит, так увидишь ты поляну небольшую, як проплешена. Заходить на нее не торопись, оглядись. Черепами там земля усыпана: бычьи, бараньи, но, сказывают, попадаются и человечьи. Избушка там будет стоять гнилая, а возле нее бабка сляпая. Ей-то свои вопросы и задавай.
Граф кивнул, мол, все понял, и протянул фестеру обещанную награду.
— Спасибо. Заслужил.
Лесничий недоверчиво покрутил яркую монету с матушкой Екатериной, попробовал на зуб и удовлетворенно кивнул.
— Но скажи мне тольйко одну вещь: ты ли сам эту старуху видел?
— Ягу-то? — уточнил фестер. И усмехнулся, покачав головой. — Не, не видал. И, признаться честно, не хочу. Но люди сказывают, тама она сидит. Но коварная она бабка, лишнего при ней болтать-то не стоит.
— Не буду, — пообещал Калиостро.
Повернувшись к провожатому, он наставительно выставил указательный палец и сказал:
— Жди менья здесь, на этом самом месте. И никуда не сходи. И за мной не ходьи тоже. Чтобы не услышал и не увидьел.
— Да как же так⁈ — всполошился Петр. — Не было у нас такого уговору!
— А я и не должен с простым мужьиком договариваться. — Граф внезапно помрачнел и стал требовательным. — Сказал ждать! Значит, жди. Есть у менья одно дельце до вашей Яги.
Мужик только рот открыл и перекрестился. И впрямь мужики болтали, что приезжий граф колдун. Как есть колдун, коли с нечистой силой на одном языке болтать собирается. Да дьявольский огонь из пальца извлекает.
Развернувшись, Калиостро уверенным шагом направился вглубь леса. А пуховый платок, что на плечах был, на ветку повесил, оставшись в тонком темном камзоле.
— Не сносить мне головы. Ведь простудится и заболеет! — участливо сказал Петр.
Фестер только отмахнулся:
— Не боись. Сгинет, и шут с ним! А хозяину скажешь, что сам того повелел. Немчура неразумная, чего с него, убогого, взять!
Лес затаился, замолчал, завидев непрошеного гостя. Оставшаяся листва зашептала в кустах, старые деревья откликнулись скрипучим недовольством. Калиостро внимательно присмотрелся к немигающему взгляду. Сыч ухнул и отвернулся.
— Presto, molto presto[1].
Мысленно граф продолжал отсчитывать шаги и примечать направление. Вроде бы прямо идет, никуда не сворачивает. Но это лишь так кажется. На самом деле он слегка смещался влево. Шаг у правой ноги чуточку длиннее, а в лесу, где нет четких ориентиров, как в городе, оно и незаметно. Так что, если пройти слишком большое расстояние, можно вполне описать круг.
Выбравшись на опушку, Калиостро остановился, зябко поежился. Бравада, с которой он отказался от лишней одёжи, была рассчитана на московитов. Сами-то вон как тепло одеты, а тут щеголь в камзоле. Удивились, не иначе. Будут пускать сплетни потом, ну а коли приврут, так еще лучше. Про графа много небылиц сочиняли, отчего его образ становился еще более загадочным. Для далекой страны, где о нем мало кто слыхивал, хорошая протекция.
Предрассветные сумерки прогнали темную ночь, оставив лишь серую вуаль таинственности. Граф достал карту, щелкнул пальцами — механизм сработал безукоризненно. Огонек осветил старую бумагу. Сверившись с компасом и линейкой, он поцокал языком. А до нужного места еще шагов пятьсот, не меньше. С другой стороны, оно и к лучшему. То мало ли что эти бородатые сычи услышат? Лишние глаза в таком деле ему ни к чему.
Спустившись вниз, Калиостро стал держать путь к невысокому кряжистому дереву, которое выделялось среди ровной кромки леса. Подойдя ближе, граф остановился, недоверчиво посмотрел по сторонам. Кто-то словно дышал ему в спину, осторожно выглядывая из укрытия.
«Неужели мужики сподобились в соглядатаи? — предположил Калиостро и тут же успокоил себя: — Нет, страх суеверия слишком велик у этого народа. Предания, присказки и слухи у московитов играют главенствующую роль. Наука для них — что темный лес, а вот сплетни и разговоры дело привычное, как говорится, — это и есть основной источник информации».
Добравшись до дуба, Калиостро огляделся. Вроде бы никого, а неприятное ощущение на душе только возросло. Неспешно граф обошел широкое дерево по кругу. В обхвате оно было просто огромным. С обратной стороны, что ближе к лесу, он обнаружил цепь, которая в буквальном смысле вросла в кору. Странная диковина — зачем она здесь? Металл был ржавый, с рытвинами. «Для чего цепью оплетать дуб?» — задался очередным вопросом Калиостро. Но его отвлек странный птичий крик из глубины леса. Граф извлек карту и вновь сверился с ориентирами. Но оказалось, что те деревья, которые он наблюдал с холма, теперь исчезли.
— Что за чертовщина? — поинтересовался граф.
В ответ заскрипели