Мне все это надоело. Рубикон был перейден, после обещания сломать Красавчику руку, да еще и в моем присутствии. Такие шакалы, как Резван не могут напасть сразу лицом к лицу. Сперва облают, попробуют заставить почувствовать себя виноватым или униженным. В общем — классика жанра бандитских переговоров. Я просто не думал, что кто-то рискнет так разговаривать и действовать против ликвидатора. У нас служат люди совершенно безбашенные, я уже оценил.
— Красавчик. Чего стоим? — Спросил я. — Валим уродов? Что нам от властей поселка за это будет?
— Что ты тявкнул, пес? Кровью умоешься, шлюхин сын. — Резвана мгновенно сорвало с резьбы, и он стал бешено рвать свой компенсаторный пистоль с пояса, а тот, естественно, застрял. — Стреляйте ему по ногам, я с ним потом разберусь!
Пока все внимание благородного собрания было отвлеченно на меня, — Виталий ловко скользнул за спину привратнику и быстрым четким движением свернул ему шею, подхватив обрез с его плеча. Я же включил ви́денье еще до того, как закончил свою небольшую приветственную речь.
Клинки покинули ножны. Я, оставляя за собой послеобразы, за пару ударов сердца зарубил троих стоящих поблизости гостей со знойного юга, еще только поднимавших оружие.
Тесный двор, куча народа. Это то поле боя, на которое натаскивали в башне конкретно меня. За исход схватки я не переживал. Только за Красавчика немного. Его стиль драки как раз не сильно подходил под ситуацию.
Во дворике поднялась заполошная стрельба. Придурки палили в белый свет, как в копеечку, так что раненые начали появляться без нашего с Красавчиком участия.
Я действовал методично и бездумно, полностью отдавшись на волю рефлексов и ви́дения. Фонтаны крови, хлеставшие из вскрытых артерий моих оппонентов, в другой ситуации наводили бы ужас на оставшихся. Здесь же никто просто не успевал по-настоящему испугаться или осознать, что происходит.
Единственным, с моей стороны двора, кто среагировал на угрозу, был Резван. Он ускорился и рванул к входу в подъезд, расталкивая подчиненных.
Я настиг его уже возле самой двери и уколом перебил позвоночник в районе грудного отдела. За мной с шумом падали четверо его ближних охранников, фонтанируя драгоценной влагой из отрубленных конечностей.
Оттолкнувшись от двери, я прыгнул обратно к центру двора и вогнал клинок в район печени какому-то боевику, безуспешно дергавшему затвор своего пистолета-пулемета.
Кажется, все. Стрельба прекратилась. Все противники лежат. На все про все восемь секунд с небольшим. Я нейтрализовал одиннадцать боевиков. Красавчик шестерых. Говорил же, его стиль боя не подходит к обстановке.
— Боярин, ты монстр. — Сказал Красавчик, зажимая рану на ноге. Шальная пуля его все-таки догнала. — Просто какая-то адская мясорубка, мать твою.
— Кто на что учился. — Ответил я. — Дай, с перевязкой помогу.
— У тебя что, аптечка с собой? — Красавчик скривился и рванул продырявленную штанину, открывая рану.
— Экстра-набор. Всегда с собой. — Я подбежал к сослуживцу, по дороге ткнув клинком в висок сильно хитрого раненого горца, подбиравшегося к автомату. Быстро осмотрел рану напарника. — Сквозное. Кость вроде не задета, крупные сосуды тоже. Повезло. — Сейчас потерпи.
Я вколол ему регенератор прямо в бедро, после чего залепил рану с двух сторон заживляющим пластырем. Следом вколол обезболивающее.
— Не скажу, что как новенький будешь. Но до базы доберешься. Так что насчет местных властей? Мы здесь изрядно намусорили.
— Власти нам спасибо скажут, что мы такую опухоль вырезали. — Морщась, ответил Красавчик. — Здесь, в Счастье, закон силы работает. Не выжил, значит был недостаточно силен. И виноват. А уж нападение на ликвидаторов… Никто не пикнет. Последствий побоятся. Но ты реально бешеный. Я честно думал, ездец нам. Здесь и положат. Но ты и один бы справился, так же?
— Да с кем здесь воевать-то было. — Ответил я с некоторой досадой. — Обычные крестьяне. Спустились с гор, решили здесь свои порядки наводить. Имбецилы. На всю толпу три слабых физика с нулевой реакцией. Меня учили воевать именно в таких условиях, и против гораздо более опасных противников.
— Значит, хорошо что тебе чуйка подсказала со мной идти. Я бы отсюда не вернулся.
— Сломанная рука…
— Ты что думаешь, я бы им позволил себе руку за выдуманный долг сломать? — Крылья носа Виталия раздулись от сдерживаемой ярости. Не позволил бы, да. Красавчик у нас гордый. — Этот придурок Резван так все поставил, что я и без тебя бы здесь бойню устроил. Но сомневаюсь, что всех бы затащил.
Я пожал плечами. Если бы не ви́дение я может тоже бы не «затащил». Получить случайную пулю, как Красавчик, например, в такой толчее легче легкого. А пуля в голову меня остановит с гарантией.
— Пошли за пушками, пока их родичи или дружочки не набежали. И отмыть кровищу с себя, хоть немного бы неплохо. — Сказал я. Меня вообще залило кровью с ног до головы.
— Момент, Боярин.
Красавчик достал купюру в десять рублей. Нацарапал на ней химическим карандашом: «Долг Виталия Прилепского. 6 300». И завернув в получившийся фантик обезличенную банковскую карту, кинул ее на тело бешено пучащего глаза Резвана.
— В аул свой возвращайся, ишак драный. И тейп свой с собой забери. В следующий раз будем в Счастье, я проверю. И если найду тебя здесь, мы с ребятами просто из «шершня» пару раз в твой подъезд пульнем. Выжжем, так сказать, ослиное гнездо. — Повернувшись ко мне, добавил, — пошли, Боярин. Выглядишь ты и вправду жутко. Жутко-на, как сказал бы Ветер!
Люди на улицах от нас шарахались, как от прокаженных. Агаси, увидев нас, всплеснул руками и потащил отмываться, оставив мясо на племянника.
Кое-как смыв кровь с лица и рук, вытравил наиболее противные сгустки из прически. Форму я, конечно, почистил… Но спасти ее теперь могла только химчистка. Красавчик был поаккуратнее меня, поэтому он не выглядел, так, будто только что вернулся со скотобойни.
Мы вышли из шашлычки, отказавшись от шикарно выглядящих шашлыков. От вида мяса меня подташнивало. Мой самый масштабный реальный бой с людьми, до «Прошки», был полтора года назад. На «специальном» экзамене по фехтованию. Где на меня выпустили пятерых матерых уголовников и одного проштрафившегося физика. Физика я даже оставил в живых и относительно целым. На «Прошке» я, в основном, стрелял. Во время давешней драки я вообще не думал ни о чем. А сейчас накатил отходняк. То ли адреналин схлынул. То ли людей убивать не так просто, как мне казалось. Но меня слегка потряхивало. И подташнивало. После