Но что же поистине «знакового и судьбоносного», как писали тогда борзые журналисты, было в деятельности Горбачева?
На мой мещанский, то есть обывательский, взгляд, это гласность. Глупо, конечно, и неблагодарно проводить исторические параллели, но испокон веков политика вершилась тайно: и при фараонах в Древнем Египте, и при королях в средневековой Европе (тайны Мадридского и прочих дворов…), бесконечные интриги на Российском престоле (история России – череда дворцовых заговоров и цареубийств). Мистерия, секрет, тайна – понятия нематериальные, они из другого мира, из духовного. Но миры эти существуют, они параллельны и иногда пересекаются. Тайна подавляет психику человека, она меняет его мировоззрение, образ жизни и даже внешний облик.
Великое государство состоит из народа и власти. По сути, это антиподы. Одним (народу) нужна гласность, знание и понимание вопросов их бытия; другим (власти) нужно полное молчание и послушание. В России, а потом в СССР власти были убеждены, что есть вещи, о которых не только писать, говорить, но и думать нельзя (вольнодумство каралось в царской России, инакомыслие – в СССР).
Мы, советские люди, граждане тоталитарного государства, рожались, жили и умирали в обстановке тотальной секретности. Секреты были большие (государственные) и маленькие (семейные, корпоративные).
И вдруг такое: в стране официально объявлена гласность! Мели Емеля – твоя неделя. Из средств массовой информации (телевидения, радио, газет и журналов – Интернета еще не было) на головы, а главное – в головы простых советских людей обрушился «девятый вал» ранее засекреченной информации. «Все тайное станет явным» (не все, конечно, но очень многое). На телевидении – «Прожектор перестройки», «Взгляд», «600 секунд», в прессе – «Московские новости», «Аргументы и факты», «Спидинфо», «Огонек» и т. д., и т. п.
Окружение Горбачева слишком поздно поняло, что выпустили джина из бутылки. Еще в начале XIX века философ Кьеркегор писал, что «дьявол прячется в типографской краске», то есть в печатном слове. К очередному пленуму (опять октябрьскому 1987 г.) был подготовлен доклад, озаглавленный «Октябрь и перестройка: революция продолжается». В нем утверждалось, что социализм способен доказать свою экономическую и социальную жизнеспособность и эффективность в соревновании с капитализмом.
Погас «Прожектор перестройки»,
И потускнел веселый «Взгляд»,
Невзоров Сашка на помойке
Зарезан кем-то, говорят.
Послал своих узбеков на фиг
Цековский персональный «Рафик»,
И «Огонек» теперь при нем
Не сыщешь даже днем с огнем.
А «Аргументы (нам) и факты»
Заменят половые акты (по Рен-TV)
* * *
Смешно, конечно же, запихивать джина в бутылку: не впихнуть невпихуемое и фарш не провернуть назад.
Дело в том, что на том самом пленуме главным событием стал не юбилейный доклад Горбачева, а речь Ельцина, в которой он обвинил руководство страны в том, что они тормозят ход реформ, что может повлечь за собой срыв перестройки. Тогда он (Ельцин) еще радел за перестройку. Горбачев усмотрел в действиях Ельцина «мятеж» против ЦК и себя лично. И он не ошибался, как убедился «народ» в ближайшем будущем. Во время личной встречи с Ельциным Горбачев заявил, что не допустит его возвращения в большую политику. Как известно, «дорога в ад вымощена благими намерениями». Лично я уже тогда понимал, что основной мотивацией их поступков были не думы о благе и будущем народа, а примитивная борьба за власть. Слишком много к тому времени было известно о деятельности одного на Ставрополье, а другого на Урале. Думаю, что это понимали и поддерживавшие одного «пещерные» коммунисты, а другого – новоявленные демократы.
Реформировать экономику, конечно же, было необходимо. А пока ее реформируют, необходимо было что-то кушать. Катастрофическая ситуация со снабжением впервые спустя 55 лет после войны вызвала необходимость введения в Ленинграде продовольственных карточек. Как же реагировало население, которое вряд ли внимательно вчитывалось в многостраничные постановления Пленумов ЦК?
Если в 30-е «расстрельные» годы доносы на соседей в «соответствующие органы», или, как еще говорили, «куда следует», писали: «Сосед закрылся в своей квартире с друзьями, пьет шампанское с черной и красной икрой, танцует фокстрот и громко хохочет». Сосед наутро пропадал. В квартире больше не смеялись.
В 70-е, «застойные»: «Сосед закрылся в комнате, пьет портвейн и закусывает вареной и копченой колбасой». Соседа вызывали «куда следует» и интересовались, где достал.
А в конце 80-х, «горбачевских», уже по инерции писали коротко: «Сосед закрылся и что-то жрёт».
В регистратуру районной поликлиники обращается изможденный, явно нездоровый гражданин.
Регистраторша: «Вам к какому специалисту?»
Пациент: «Ухо-глаз».
Регистраторша: «Ухо-горло-нос. Называется отоларинголог».
Пациент: «Нет, ухо-глаз».
Регистраторша, чтобы не задерживать очередь, стоящую у окошечка, дает ему направление к терапевту.
Врач-терапевт: «На что жалуетесь?»
Пациент: «На уши и глаза».
Врач: «Это как же так?»
Пациент: «По радио и телевидению слышу одно, а на прилавках в магазинах вижу совсем другое».
Врач прописывает больному капли Зеленина, советует больше отдыхать и гулять на свежем воздухе. Потом снимает трубку телефона внутренней связи и раздраженно кричит: «Регистратура, сколько раз я вас просил с синдромом „развитого социализма“ ко мне не направлять!»
В те годы магазинов «Оливье», «Перекресток», «Седьмой континент» еще не было. Но были универсамы. В огромном торговом центре пустые полки. Но в мясном отделе лежит какое-то подобие мяса.
Покупатель: «Мне килограмм мяса».
Продавец: «Вам кошатины или собачатины?»
Покупатель: «Собачатины, говорят, китайцы и корейцы едят».
Продавец: «Вам первый сорт или второй?»
Покупатель: «А какой дешевле?»
Продавец: «Конечно же, второй».
Покупатель: «Ну, давайте килограммчик».
Ему накладывают килограмм костей, щепок и ржавых гвоздей.
Покупатель: «А это что же такое?»
Продавец: «Гражданин, второй сорт у нас с конурой идет. В нагрузку!»
Я эту антисоветчину не в газетах прочитал и не «по вражеским голосам» слышал, а стоя в очередях продуктовых магазинов и районных поликлиник. «Vox popoli», глас народа, так сказать. Кстати, В. В. Гришин, бывший секретарь МГК КПСС и кандидат в члены Политбюро, оптимистично пошутивший, что «все мы умрем Генсеками», умер, стоя в очереди в районной поликлинике, как рядовой коммунист. Что это? Божья кара или превратность судьбы?
А это история из времен брежневской стагнации, но ее охотно рассказывали и во времена перестройки. В зоопарке, на клетке со слоном краткая информация об этом экзотическом для россиян животном: «Слон африканский. Живет до 70 лет. За день съедает кормов: моркови – 10 кг, картофеля – 20 кг, хлеба – 10 кг, яблок – 5 кг».
Удивленные посетители спрашивают сторожа, который убирает