– Что?.. Какого чёрта? Куда ты меня притащил? – затрепыхалась прикованная наручниками к стулу кукушка.
– Рот закрыла, – рявкнул, высыпая на стол содержимое её сумочки и доставая из горки всякого хлама паспорт. – А теперь слушай меня внимательно, Кураченко Марина Эдуардовна, – процедил, перелистывая страницы паспорта. – Во-первых, у тебя нет никакой дочери. Судя по этому документу. Заруби себе это на носу. А во-вторых, пять лет назад, когда я нашёл ребёнка на пороге, то подал заяву в полицию. Мне стоит сделать всего лишь один звонок, чтобы пустить дело в ход. Теперь я знаю имя обвиняемой. Как думаешь, сколько тебе дадут за то, что намеренно пыталась причинить вред ребёнку, бросив его на улице?
– Я не пыталась…
– Да что ты говоришь, – прошипел, сжав кулаки, и дамочка замолчала, видимо только сейчас осознав, какую ошибку совершила, притащившись сюда. – Теперь я знаю твоё имя, твой адрес и мне не составит труда, если понадобиться, отыскать тебя в любую минуту. Знаешь, сколько несчастных случаев происходит за сутки в нашем городе? Люди выпадают из окон, их сбивают машины, они проваливаются в канализационные люки… да много чего. Так что подумай хорошенько, прежде чем мне угрожать, дорога ли тебе твоя жизнь? – оперевшись руками о стол, я буквально нависал над этой гадиной. – Не слышу ответа.
– Дорога, – испуганно прохрипела она.
– Ну а теперь, когда мы это выяснили, рассказывай.
– Что?
– Всё. Кто тебя надоумил прийти сюда после стольких лет и на что ты рассчитывала?
– Никто не надоумил. Я сама.
– Не верю. А когда мне лгут, так и хочется сделать больно тому человеку.
– Говорю же, – лепетала она. – Я видела, как ты вчера подъехал к парку на внедорожнике, а потом кто-то из твоих подручных совал мне под нос фото рыжеволосой девочки. По возрасту она вполне подходила. Значит, в детский дом не сдал. Вот я и подумала, что можно слегка надавить и в лёгкую подбить деньжат. Адрес этот я помнила хорошо и пришла наудачу…
– Зачем ты вообще рожала, если тебе не нужен был ребёнок? – взревел я, теряя контроль. – Что ж ты за сука такая… Даже дикие звери не бросают своих малышей, а ты…
– Зачем рожала? – заверещала она, брызжа слюной. – А затем, что при моём отрицательном резус делать аборты нельзя. А жить в той развалюхе, которую ты называл домом… Мне хотелось другой жизни. И ребёнок был помехой.
– И ты бросила её как ненужную куклу, – хрипло произнёс я, ударив по столу, который разлетелся на куски.
– А что мне оставалось?
– А если бы я не приехал в тот день? Если бы появилась стая бродячих собак?
– Но не появилась же.
– Даже так… – зло усмехнулся. – Что ж, я услышал всё, что хотел. У тебя есть только один шанс выйти отсюда живой, упустишь его – я не виноват.
Подойдя к пульту, нажал кнопку автоматического открытия вольеров, где содержались собаки, при этом взглянув на застывшего в дверях Витюху:
– Проследи.
Молча кивнув, он вышел за порог.
– Имей в виду, – отстранённо произнёс, отстегнув наручники, – если увижу тебя снова… Тот день будет для тебя последний. Запомни это.
Всхлипнув, Кураченко сгребла вещи со стола в сумку и кинулась к выходу. От былой спеси не осталось и следа. Но результат закрепить будет не лишним. И с этим неплохо справятся цепные псы, выпущенные во двор. Виктор уже должен был отдать им команду «Охранять». Они будут кидаться на чужака, рычать и лаять, но покусать не должны, если эта клуша их не спровоцирует. Впрочем, за этим тоже проследит Витюха. Он этих псов растил почти с рождения. Так что в успехе операции я даже не сомневался.
После такой эмоциональной терапии эта дама вряд ли захочет с нами встретиться ещё раз. Мало кто из людей останется равнодушным к стае здоровых волкодавов, кружащих вокруг него. И судя по визгу, раздавшемуся со двора, в своих расчётах я не ошибся.
Спустя пару минут на улице всё затихло.
– Проводил? – задал вопрос, услышав звук открывшейся двери.
– Да, – кивнул Виктор, – ушла целой, хотя и с мокрыми штанами. Наши хвостатые друзья постарались на славу, особенно Зевс. Не зря тогда подобрал этого пса на развалинах. Но считаю, что ты поступил слишком мягко с этой дамочкой, лучше бы отправил её в кутузку.
– Возможно, ты прав. Но если будет суд, а он непременно будет, когда запуститься дело, то вся та гадость, от которой я пытался оградить Веру, выльется наружу. Она не готова к этому. Моя маленькая светлая девочка может замкнуться. Сейчас она открыто смотрит на мир любопытными глазами, а если узнает, что родная мать бросила её на произвол судьбы, оставив на пороге пустого дома. Что будет тогда, Вить?
– Потеряет веру в людей.
– Именно.
– Кстати о «мамочке»… Что ты собираешься предпринять с Надей? Как станешь выкручиваться из этой ситуации?
– Понятия не имею. Ничего стоящего в голову не приходит, – покачал головой, – Что предлагаешь ты?
– Женись на ней.
Услышав такое предложение, я поперхнулся воздухом, закашлявшись, и удивлённо уставился на друга.
– Ну, а что, хорошая ведь идея. По бабам тебе бегать больше не придётся, в доме будет порядок, судя по тому, какой чистотой сверкала её квартира. И, главное, Вера окажется под присмотром. Столько плюсов одновременно. Она то, что тебе нужно.
– Осталось в этом убедить её саму, – усмехнулся я.
– Тоже мне, нашёл проблему. Девочки любят цветы и подарки, вот и займись. Я же вижу, что она тебе понравилась.
– С этим не поспоришь. Вот только Бестужев ясно дал понять, что Надя неприкосновенна.
– Мда-а, о Саньке я как-то не подумал, – протянул тот, растрепав волосы на макушке. – Этот может запросто оторвать нам яй… Кхм. Но с другой стороны, он же хочет для неё счастья? Вот и докажи, что ты именно тот, кто способен сделать его соседку счастливой. Для начала помоги с разводом, ну а дальше… В общем, не мне тебя учить, Ромыч. Ты мужик умный, сам всё знаешь. И не забудь, что это всё для блага Веры.
– Умеешь же ты убеждать, – хмыкнув, хлопнул друга по плечу, раздумывая над предложенным планом. – Ладно, поживём – увидим.
Глава 15
***Надежда Сухарева (Румянцева)
Да, утро добрым не бывает. Не зря так говорят в народе. Хотя у меня и день вчера был так себе, а про вечер даже вспоминать не хочется. Одна радость – встреча с Верой, которая сейчас сладко посапывала под боком. Даже во сне она цеплялась за мою руку, словно боялась,