— Я же сказал: как только найду время.
Но время все не находилось. И Юэ объединилась с Цай Туном. Они все чаще шептались и строили планы. О том, как заставить принца снарядить корабль для романтического путешествия, а, главное, как его высочество на этот корабль затащить.
— И где он только пропадает? — в сердцах спросила как-то Юэ.
— Как это где? В борделе мамаши Сунь, — вздохнул за спиной фонарщик.
Опять ведь не придется спать: господин возвращается поздно. А точнее рано. Хорошо хоть, не заставляет слугу таскаться в этот вертеп! Записочки относить или деньги на взятки.
— Что ты сказал⁈ — резко обернулась Юэ. — Мой муж посещает бордель⁈
— Так ведь это… — евнух замялся.
Дело-то государственной важности. А вдруг не положено об этом говорить? О том, что его высочество встречается под крылышком мамаши Сунь с местной знатью. Упрямцы не пойдут к принцу на поклон при свете дня, у Ши Бо здесь еще много сторонников.
Но пьянка с девочками дело другое. Туда придут. И его высочество без стеснения раздает улыбки, посулы и взятки. Само собой, что на коленях у принца всегда сидит какая-то девчонка, для маскировки. Так ведь это понарошку.
Пока евнух мялся, Юэ вскипела:
— Лжец! Лицемер! Наглец!
Когда они были в опасности, ему нужна была жена! Но как только все закончилось, и супруг прочно уселся в кресло главы Гуанчжоу, взялся за старое! Бабник!
Ну а чего она ожидала? Да его здесь каждая нюй знает, этого развратника! Наверняка смеются за спиной у Юэ!
От обиды она заплакала.
— Госпожа! — кинулись к ней фонарщик и Цай Тун. — Супруг вас так любит! Он же никого сюда не привел! Никаких наложниц! У него только одна женщина — вы!
— Сюда не привел, — всхлипнула Юэ. — Потому что мы в Кантоне! Этот город наполовину уже европейский! И многоженства стыдятся! О! Господин де Соуза мне порассказал о том, как живут в его стране! Где нет никаких гаремов! И в доме только одна женщина — законная жена! Но бордели есть везде!
— Он вам об этом сказал⁈ Посмел говорить с принцессой о недостойных женщинах⁈ — оторопел Цай Тун. — Да его за это повесить мало, собаку!
— Зачем мне говорить, когда я и сама догадываюсь? Ни один мужчина никогда не ограничится одной только женщиной. Но ничего! Я ему покажу! Муж у меня еще попляшет!
«Расцарапаю его распрекрасное лицо! И больно укушу! — злилась она. — Подумаешь, наместник! Муж должен быть честен со своей супругой, а не бегать тайком к продажным женщинам! А жене говорить, что он страшно занят и устал!»
На следующий день она приказала управляющему:
— Приготовь мне повозку, Цай Тун. Раз уж муж мне посоветовал осмотреть город, я этим воспользуюсь.
— И куда же поедет госпожа? — спросил сопровождающий принцессу евнух, когда они уселись в повозку.
— На пристань, — скомандовала она.
У мужа есть друг. Быть может, де Соуза развеет ее печаль? Они же откровенничают с наместником. Пусть португалец поведает супруге принца, почему ее господин предпочитает вульгарные интерьеры борделя постели законной жены, чистой и верной. Для кого он единственный мужчина в мире.
Юэ знала, что муж свое обещание выполнил, и долг перед португальцем закрыл. Де Соуза получил полуостров Макао в аренду за 500 таэлей серебра в год и титул губернатора. Кроме того, господину Леонелю позволили построить в Гуанчжоу особняк. Первому из европейцев.
Место принц Ран Мин выделил почти рядом с мечетью. Тоже на берегу реки. Поэтому Юэ и поехала на пристань. Добраться до стройки быстрее и гораздо комфортнее по воде, потому что город густо заселен, и повозка по улицам Гуанчжоу будет тащиться, демоны его знают, сколько.
А де Соуза сейчас безвылазно торчит там, где возводят его новый дом, если верить слухам. Торопится заиметь в городе цветов резиденцию. Макао это Макао, пока еще дыра. Хотя и там теперь спешно возводят крепость и каменные дома.
Здесь же португалец будет принимать особо важных гостей, которые не потащатся на Макао, зная его, как грязную рыбацкую деревушку. Знатных ханьцев и людей своей веры, не только португальцев, но и французов, испанцев, англичан… Планы у де Соузы громадные.
Юэ издалека увидела белоснежные колонны необычного дома. Под крышу это безобразное с точки зрения принцессы строение еще не подвели.
Хотя, сойдя на берег, она переменила свое мнение. Непривычно, да. Совсем другая архитектура. Но что-то в ней есть. Чистые прямые линии, прямоугольные окна, полукруглые вверху, словно тоже подведенные под арки. И белый камень, из которого строят особняк губернатора — красиво!
В Китае белый это цвет траура, поэтому ханьцы плюются, глядя на особняк де Соузы. И стараются поскорее миновать про́клятое место. Интересно, как португалец собирается заманить сюда местную знать?
— Госпожа кого-то ищет? — первым, кого она встретила, был голубоглазый огненно-рыжий европеец, настоящая диковинка. Который посмотрел на принцессу с огромным удивлением, но тем не менее, низко поклонился.
— Господина де Соузу.
— Был где-то здесь. Вы идите в беседку, оттуда открывается прекрасный вид на реку. А губернатор Макао сейчас подойдет.
Юэ в сопровождении двух служанок и евнуха направилась в беседку. Сидя в ней, принцесса замечталась. Как было бы хорошо, если бы ее муж никуда не спешил! Приходил бы домой обедать, и ужин не пропускал бы. Они пили бы чай, сидя в такой же прекрасной уютной беседке, говорили о поэзии, живописи, музыке. Ну и немного о хозяйстве.
А ночью занимались бы любовью, как тогда, на корабле. С упоением и истиной страстью. И Юэ отдала бы господину всю себя, до капельки. Целовала бы его до умопомрачения, ласкала…
А он в бордель таскается! Негодяй!
— Какая неожиданность, ваше высочество, — услышала Юэ. — И приятная неожиданность!
Она обернулась: а вот и де Соуза! Одет он странно, по обычаю своей страны. Кажется, это называется камзолом. И на поясе эта диковинная штука. Шпага что ли. Юэ чуть было не хихикнула. На шее у господина Леонеля женские кружева!
— Я не поверил своим ушам! — просиял португалец. — Я поцеловал бы вам руку, как это принято у меня на родине, но боюсь, что вы мне не позволите.
— Вы что⁈ — Юэ торопливо спрятала руку в складках платья.
— Вы