И еще эта… Кристина…
Та самая женщина, о которой мне недавно рассказывала Лера.
Кристина Вольская — бывшая невеста Касаткина.
Уж не знаю, кто из них кого бросил, или расстались по обоюдному согласию. Но как бы то ни было, ее внешностью можно восхищаться. Она само совершенство, в отличие от меня — простой студентки, у которой за душой ничего нет, кроме совести. Она — словно модель, сошедшая с обложки глянцевого журнала. На ее фоне я в своих простых вещах — блеклое пятно.
Понятно, какие женщины нравятся Герману. И только я неизвестным образом пополнила список тех, кого ему вдруг ни с того ни с сего захотелось. Потому что отказывала несколько раз и не особо интересовалась им сама, вот тщеславие и взыграло. Как это великому Герману Касаткину смеют давать от ворот поворот? Непорядок. Срочно исправить! У него ведь такой жизненный принцип?
Нужно заканчивать с этим недо-романом. Думаю, сильно горевать обо мне Касаткин не будет — Анна тут же поднимет ему настроение.
Решение принимаю моментально.
Уже через несколько минут оказываюсь на темной улице, но я хорошо знаю центр города. Сворачиваю к станции метро, останавливаюсь, чтобы отдышаться. И вдруг вспоминаю звонок мамы. Уж слишком подозрительно звучал ее голос. Неужели и впрямь не поверила, что я с подругой?
Надо исправлять ситуацию, пока она чего не заподозрила лишнего. Потому как других вариантов на сегодняшний день все равно нет.
И я набираю по телефону Леру.
Она отвечает не сразу, только с третьего раза удается ей дозвониться. Слышу в динамике громкую музыку, через которую едва прорывается голос Леры:
— Что опять случилось?
— Ты мне нужна. Прямо сейчас.
— Сильно? Я тут как-то зависаю в клубе…
— И давно? — начинаю подозревать, что она уже «не за рулем».
— Да только приехали. Подожди, отойду в сторонку… — Звук становится потише. — Давай, говори, чего ты хотела.
— Дело в том… Я сказала маме, что пошла с тобой в театр, а она мне не верит. Хотелось бы предоставить ей доказательства. Но раз ты занята…
Понимаю, что обращаюсь к Федоскиной не вовремя.
— Вот и что с тобой делать, горемычной? Где ты? Я сейчас подъеду.
Мне уже неудобно, но все-таки говорю ей адрес.
— Минут через двадцать буду. — Звонок обрывается.
Эти двадцать минут проходят в сомнениях. Потому что я ничего не сказала Герману перед уходом. Еще решит, чего доброго, что со мной что-то случилось.
Переживать вряд ли будет, но вот сказать о своем намерении все же стоило.
Дрожащими руками набираю сообщение боссу в официальном стиле.
Хватит уже заниматься самообманом и на что-то надеяться. Кто он, а кто я?! И даже тот факт, что он стал моим первым мужчиной, ничего не меняет.
Лера забирает меня на остановке общественного транспорта.
Молча едем в мой район.
— И с кем таким ты была, что не хочешь признаваться маме? — первая нарушает она сложившуюся паузу.
— С боссом, — мямлю себе под нос.
— Я так и поняла. У вас с ним роман?
— Нет, ты что это такое городишь?! Никакого романа. Просто он попросил составить ему компанию и сходить на спектакль. Премьера, все дела. Ему ведь нужно поддерживать репутацию. А там были репортеры, — вру я безбожно.
— Понятно все с вами. Короче слушай, я только что разговаривала с Денисом, и он рассказал, что в нашей компании и впрямь есть шпион. Не догадываешься, кем он может быть?
Начинаю припоминать детали разговоров с Германом и странности, которые происходили в «Эталон-групп» за последнее время.
— Знаешь, я все грешу на Маринусю. Сучка очень уж подозрительная. Зачем она так рвется заменять Ксюшу каждый раз, когда та отсутствует? Наверняка ведь для получения информации, — тем временем продолжает Лера.
— Слишком явно. Мне кажется, это кто-то другой. Касаткин говорил, что у лазутчика, скорее всего, есть доступ к камерам видеонаблюдения. Вряд ли она на такое способна. Разве что… — задумываюсь, кого чаще трется в отделе безопасности. — Знаешь, я завтра постараюсь кое-что выяснить…
Кажется, я уже знаю, кто может шпионить, но это пока лишь мои догадки. Не имея доказательств, рассказывать боссу о них не стоит. Еще подумает, что я просто нашла повод остаться с ним наедине. Вот если узнаю конкретно…
Подъезжаем к дому прямо под наши окна, чтобы мама видела Лерину машину. И я звоню ей, чтобы сказать, что еще немного поболтаю во дворе с подругой.
Расчет срабатывает. Вижу, как приоткрывается штора, и мама тут же выглядывает на улицу. Вот и убедилась, что я не с кем-то там, а с Федоскиной.
Правда, дома она все равно косится в мою сторону со странным выражением лица.
— И как спектакль?
— Класс! Это было офигенно! — начинаю рассказывать ей сюжет. — Сейчас покажу программку, — лезу в сумку и вспоминаю, что она осталась у босса.
Жаль, конечно, скорее всего, он ее выбросит по дороге. Но что уж поделать.
— Забыла у Леры в машине, — говорю вдогонку.
— Ты что, хочешь доказать, что была именно там? — щурится мать.
— Да нет же, просто… Просто я получила автографы… Пойду я помоюсь — и спать, день был сложный, да и на работе завал. А завтра будет еще хуже.
— Работа тебе не сахар. Думаешь, у нас в школе все гладко? Столько отчетов, столько журналов, актов… — начинает она про свое, но я уже не слушаю.
Мне еще надо подумать, как правильно завтра вести себя с Германом.
Вот только от мысли, что скоро все закончится, становится мерзко и тоскливо на душе. Что ж, не стоило пускать его в сердце сразу. А теперь пожинай плоды своих фантазий, Алина, говорю сама себе, уже принимая ванну.
***
Все утро босс молчит, не припоминая мне вчерашний побег. Но от его взглядов порой не по себе. Такое чувство, что он ищет любой повод, чтобы я находилась рядом.
То кофе ему сделай — причем внеурочно, то номер телефона чей-то найди, то принеси документ, который наверняка и так есть в его компе.
И я понимаю, что разговор по душам неизбежен. Просто пока Герман не нашел подходящий момент. Или же это очередная уловка с его стороны?
Но так же помню и о том, что собиралась выследить