Патриот. Смута. Том 8 - Евгений Колдаев

С пробуждения я испытывал давящее чувство ожидания.

И не только я один. Все мое воинство, что встало на берегах реки Лопасня, напряженно ждало.

Утром, сразу после подъема, мне пришел докладывать Чершенский. Сотник, посланный в погоню за Лыковым-Оболенским, доложился полутысяцкому, а он теперь был подле меня. Оказывается, вернулся отряд ближе к ночи. Думали ночевать в деревне, а оказалось — мы здесь уже и стоим всем христолюбивым воинством.

Беглецов не догнали, но пятнадцать человек с толковым провожатым и десятником отправили по следам дальше. Приказ был выследить, куда они планируют скрыться и потом, по возможности, через вестовых сообщить.

По косвенным признакам беглецы обходили войско, идущее на юг к нам. Сами шли к Москве. В целом это не противоречило полученной ранее информации о Филях, поместье Мстиславского.

Я выслушал, кивнул в ответ. Феодосия была важна, но не так, как грядущее сегодня.

Солнце поднималось все выше и выше.

Примчался вестовой из Серпухова. Пехота вчера к ночи вышла к городу, встала лагерем, как и планировалось. Люди отдыхали и поутру, когда человек только выдвигался к нам, занимались обустройством поля боя. Как говорится — пока враг изучает карты, мы меняем ландшафт вручную.

Здесь я пытался воспользоваться такой же хитростью.

Время шло.

Дозорные возвращались с севера и докладывали, что войско Шуйского приближается. С каждым часом мне все меньше верилось в то, что они никак не реагируют на появившихся моих вестовых. Ну не могли же их люди не видеть всадников на горизонте. Отмечать присутствие каких-то служилых людей на дороге перед ними. Да — это не большие отряды, но все же, какие-то неведомые люди, вооруженные.

Уверен, бойцы предпринимали все возможные действия для маскировки, но все же их было несколько.

Также странным казалось отсутствие дальних разъездов у вражеской армии.

Полверсты — все, что доложили мне разведчики. Максимум. Причем вяло и неспешно.

Их войско, казалось, шло по своей, полностью контролируемой территории и даже не думало о банальной безопасности. Как такое может происходить во время Смуты я не понимал. Тот же Лисовский со своими конными сотнями мог совершить быстрый марш и оказаться где угодно в любой момент. Сегодня его здесь нет, а через сутки он уже пронесся, разграбил все и пожег. Такие отряды всяческих бандитов наводнили русскую землю. И даже большому царскому войску могла угрожать опасность.

Если по мне разбойники решили ударить с целью грабежа, в чем беда также налететь на обоз и утянуть ценного?

Дурость?

Вроде бы Делагарди опытный полководец. Даже противодействуй ему Дмитрий Шуский, поставленный царем, есть же своя конница — французская, наемная. Что до основного полководца, да, судя по историческим источникам был весьма посредственным управленцем, если не сказать хуже. Клушино и еще несколько поражений — его рук дело.

Но разъездов не было. Мои люди, приходя с известиями, докладывали что войско идет плотно и вперед, а также по бокам не оставляет охранение. Да и дальних дозоров нет. Им уже нужно было бы контролировать брод. Разведать здесь территорию. На этот случай у меня имелся запасной план.

Но нет, этого не происходило.

Хитрость?

Почесав затылок и взвесив все за и против, я так и не понял, а в чем может быть плюс такого поведения воинства. Создание ложного впечатления того, что они не готовы к бою? На марше действуют совершенно по-разгильдяйски.

А… Зачем?

Солнце не дошло еще до полудня, как авангард поместной конницы показался на горизонте. Разъезды московского воинства как раз добрались до безымянной деревеньки на берегу реки Лопань. Люди спешивались, осматривали дома. Кто-то пил из колодца. Слышались крики и смех.

Бойцы не таились.

То, что крестьяне сбежали, было в целом нормально. Но то, что они ушли не вот прямо сейчас, а какое-то время до этого — могло насторожить. Но лучше так, чем позволить служилым людям общаться с местным населением, которое видели мои сотни, подходящие к реке.

Поэтому я и приказал всех их не отпускать до поры.

Посидят в лесу под охраной, ничего им не сделается.

Лопань не была крупной рекой. Так, вполне обычная, коих на среднерусской равнине десятки или даже сотни. Брод был мелким, но не очень широким. Человеку чуть выше колена. Обозы пройдут хорошо, если их чуть разгрузить. Только вот медленно все это будет. Больше одного вряд ли перетащишь.

Как же с артиллерий?

Здесь я не знал. Не имел представления.

Проломные пищали — это, если в сравнении с привычным мне, как установка «тополь м». Невероятно дорогое, но не очень-то маневренное и совершенно не простое в обращении оружие. И как перетаскивать эти пушки через любую реку — я не знал. Не думал, потому что сам такого не имел. Но, у московской рати было огромное преимущество. Десять тысяч человек посошной рати. Людей, которые могли строить мосты, копать, мостить дороги и делать иной, по-настоящему огромный комплекс инженерных работ.

Переберутся.

Конница авангарда скапливалась на левом берегу.

Их было достаточно много. Две, может, даже три тысячи. Маршевые колонны ломались, люди, ведя заводных лошадей, перекрикивались, переговаривались друг с другом. Разъезжались. Передовые части начали движение через реку.

Неспешно.

Время для нас пошло уже на минуты. Засада выжидала, затаилась и только по моему приказу должен был произойти резкий и мощный удар. Такой, что ввергнет всех их в панику.

Но я ждал. Наблюдал, смотрел, прикидывал. Слишком рано нельзя, нужно вовремя.

Первые сотни переправлялись.

Я скрипел зубами. Не понимал, почему нет разъездов. Как так получалось, что эти люди совершенно наплевательски отнеслись к банальной разведке и к своей же безопасности. На кон же поставлены их жизни.

Показался обоз.

Войско вереницей втягивалось на пространство близ реки, занимало поселок. От людей и коней уже свободного места не было. Именно поэтому в некотором легком хаосе переправа наращивала темп.

Ржали кони, кричали люди, слышалась архаичная музыка и крики, песни, звуки гуделок, трещоток и свиристелок.

Несколько знамен реяли над людской массой.

Я смотрел на все это из своего организованного наблюдательного пункта на самой передовой. Мои конные сотни сейчас уже готовились к удару. Каждый командир — сотник, полутысяцкий и тысяцкий знали что им следует делать. С кем он идет и в чем суть его действий. Какого результата надо достичь.

Войско ждало приказа.

Мои телохранители и Яков поглядывали на