— Скоро будет. К тому же, — внимательно посмотрел он на мою сестричку, — вы же не хотите прослыть болтунами, что обещают жилье, а ключи отдают другие люди.
— Так итак уже прослыли. — потупилась сестренка. — Сколько времени назад обещали, а…
— Вот тем более! Так что марш переодеваться и на сцену!
— Павел, — строго и даже сурово посмотрел я на него, от чего бедолага аж струхнул, инстинктивно напрягаясь и готовясь к бою, и даже стойку принял! Пусть и сразу осознал свою глупость, постаравшись расслабится — он нам не противник, и знает это, — у нас нет особого желания, улыбаться в камеры, и делать прочею ерунду.
— Почему⁈ — вякнула сестра.
— Так что мы бы были только за, если бы ключи раздали… скажем вы, а? Вам же не сложно, да?
Павел вздохнул и заговорил довольно тихим голосом.
— Сложно, нет… вопрос в ином — слишком много людей хотят видеть вас там, на сцене. Мне… меня очень настойчиво просили, все организовать, понимаете? И не так просто отказать этим всем… людям. Тем более сейчас, когда… все вроде как начало налаживаться.
— А что налаживаться? — полюбопытствовала сестренка.
— Все. — вздохнул он. — Вот вам, например, открыли ваш счет, сняли незаконные штрафы, заплатили какие-то деньги…. Разве не хорошо, а? — мы приглянулись и пожали плечами.
— Наверное. — сказала сестра.
— Больше не придётся у вас клянчить как нищенки, без финансовые. — улыбнулся я, глядя на собеседника снизу-вверх.
Сильно снизу-вверх! Насколько же он огромен! А мы…
Павел с улыбкой кивнул.
— Вот и зачем все вновь нагнетать, когда дело наконец-таки пошло в гору?
— Эх, вздохнул я.
— Ладно, мы пойдем…. По участвуем. — сказала сестренка, и направилась в сторону будущей сцены.
— Переоденьтесь. — ласково сказал он, и сестренка осмотрела себя со всех сторон.
Грязное, местами порванное розовое платье… следы машинного масла, земли, прочего! Прожжённые пятна от раскаленного стекла, дырочки в несомых приличных местах! Да маромойки с помойки выглядят лучше! И сестренка это осознала. И покраснела.
Мгновение, и платьице втягивается внутрь её тела. Плечи и грудная часть, в то, на чем одето, а юбка с поясом уходят в живот. Еще миг, и вместо грязного рванья, появляется вполне приличное голубое платьице. Только оно… короткое малость — его покупали ей на шестилетие!
— Эх… — вздохнул Павел, глядя на это.
С его ракурса невидно подробностей, слишком с высока он на нас смотрит! Но я могу с уверенностью сказать, что платье это, ничего не прикрывает. Оно и сшито то так, чтобы быть пышным, с юбкой в разные стороны, и носится на панталончики «для общих глаз», что словно шортики под юбочкой, и их там сейчас естественно нет, как и трусов вообще, сестра такое не носит, да и в запасов такого уже и нет. И размер у одежды сильно не тот, сестренка все же вымахала за прошедшее время не маленько так! В общем… порнография какая-то!
— Что? — не поняла сестра наших взглядов, а Павел перевел взгляд с неё, на меня.
— Есть что получше в её гардеробе?
Я помотал головой.
— Да что⁈
— Мало тебе это платье. Мало. — пояснил я, а сестрица вперила в меня свой взгляд.
— Растении его в тайнике, и надень вновь. — шепнул я ей голосом в тайнике.
— Точно! — сказала она в слух, и платье с неё исчезла, а она сама, стала смотреть в никуда, тужась что-то сделать, от напряжения высунув язычок. — Готово! — вскрик через миг, и Иф так и не понял, что это и к чему, а платье явилось вновь, стало длиннее раза в два, что болтается уже, а не сидит, зато юбка ниже колена, и вообще… по нормальнее выглядит, да! Но все равно… мешок какой-то.
— Эх. — вновь вздохнул мистер охотник, — Могу подсказать хороший магазин одежды, — внимательно посмотрел он на меня, словно бы спрашивая «а вам вообще нужна одежда?», — Цены нормальные, и выбор большой. — добавил он, видя моё молчание и полное игнорирование вопросов как словами, так и лицом, — К тому же… вам бы стоило заехать в ассоциацию, там для вас… прислали карточки. Надо бы получить.
— Поехали. — вздохнули мы хором, и поплелись за Павлом, в его машину.
Грузовичок! Большой грузовой автомобиль! Видавший виды, но… с большой кабиной! Куда может поместится такой большой человек как эта живая гора-председатель. А мы на его сиденьях… а что мы? Мы выглядим там забытыми куклами!
Детскими игрушками на сиденьях! Настолько мы миниатюрны на этом огромном пассажирском диване! У нас ноги даже до края сиденья только-только достают! Будто бы нам не семь лет, а три годика! Таким маленьким я себя еще не чувствовал… даже когда реально был только родившимся младенцем. Как-то не было вокруг меня тогда таких больших объектов! Как-то… не получалось сопоставлять себя… со всем таким, большим окружением.
Не сидел я в машинах! Тем более в таких больших машинах! У которых еще и название прикольно — Большой Свин. И судя по витающему запаху вокруг авто, что не выветрился несмотря на отсутствие у него кузова и хорошей мойки — раньше это был свиновоз. Ну или… бортовой самосвальчик, что возил свинной навоз, да на поля.
Полный привод, все ведущие колеса… двигатель, что явно тут не родной стоит, труба выхлопная есть, а выхлопа, как и шума мотора нет. Видимо… воткнули под капот что-то… электро-магическое. Возможно, от машины, от которой остался только этот самый двигатель. Судя по мощи, что рвет этот скромный грузовик — тачка была мощной.
— Силовую сюда от моей старой машины поставили, — пояснил мне ситуацию Павел, — Движок, единственное, что уцелело от неё.
— А что случилось? — невинно поинтересовалась сестричка у нашего, кхм, водителя.
— Ну…. Не очень хорошее случилось. — и он оскалился, — Но это уже в прошлом. — и похоже, что его врагов уже употребляют черви в могилах.
Наверное это к лучшему! Мы же… вроде как дружим! Хотя… с Биной из Сиэля, тоже вон, дружили, и чем это кончилось, а? Вот и с Павлом, надо все равно держать ухо востро! Мы и так ему слишком многое доверили и рассказали. Он и так у нас, на особом счету. И это… может выйти нам боком.
От автора
Конец восьмой книги.
Как я уже неоднократно писал, имеющиеся у меня черновики, имеют край, и этот край наступил, уже фактически он. Писать и выкладывать одновременно я не могу, не умею, и выходит из рук вон