Я поплелся в спальную комнату, на ходу скинул с себя одежду, которая, как мне казалось, теперь навсегда пропиталась запахом того кабинета, и рухнул на кровать. Пружины жалобно заскрипели. Глаза сами собой закрылись, но перед ними еще стояло лицо Севера — холодное, безразличное, произносящее свой приговор. Его голос мне почудился и сейчас, в тишине комнаты: «Три дня…»
Глава 3
Сознание возвращалось ко мне медленно, словно всплывая со дна глубокого, темного озера. Я открыл глаза, и мир вернулся из тумана сна в суровую реальность, полную своих долбаных проблем.
Первое, что я увидел, было лицо Лены. Она сидела на стуле прямо напротив моей кровати, неподвижная, как статуя. Видимо, давно сидела и ждала, когда же я наконец проснусь. В ее руках была та самая пачка денег, которую я принес вчера ночью домой и оставил на кухонном столе. Ее взгляд, обычно такой живой, теперь был тяжелым, смесью недоверия и страха. Она смотрела на меня, не моргая и в тишине комнаты этот взгляд был громче любого крика. Честное слово.
— Лешик… — ее голос был тихим, хриплым от вчерашнего плача и нервов. — Проснись. И объясни мне, пожалуйста, что это такое?
— Деньги, ты что, не видишь? Вчера на принтере напечатал, когда ты спать легла, — ляпнул я, пытаясь отшутиться.
Лена даже не улыбнулась. Ее лицо, и без того бледное, стало совсем белым как мел. Губы плотно сжались.
— Леша… — ее голос дрогнул, и в нем послышались слезы, готовые вот-вот хлынуть. — Ты что, кого-то ограбил? Скажи мне правду! Я не возьму эти деньги. Не возьму! Я не могу. Я не хочу, чтобы ты из-за меня потом ещё в тюрьме оказался… — она не договорила, сглотнув комок в горле.
Я резко сел на кровати, провел рукой по лицу, пытаясь окончательно проснуться.
— Лена, я прошу тебя, успокойся. Дыши. Давай, сделай пару вздохов. Все хорошо. Я никого не грабил! Честно! Я… Занял их у своих друзей. Мы с тобой потом отдадим, когда твоя ситуация утрясется, когда все уладится у нас.
Сестра смотрела на меня с таким выражением лица, словно у неё был тот же дар: она понимала, что я не сказал ей только что ни единого правдивого слова. Хотя нет, сказал: деньги я и правда занял.
— Лешик, блин… — она покачала головой, и ее голос стал тверже. — Да откуда у твоих друзей такие деньги? Одни оборванцы, такие же, как ты! Я же их всех знаю! Сашка, Витька, тот рыжий… Игорь вроде? У них на пиво-то не всегда находится! Видела я, как вы одну бутылку на четверых за гаражами распиваете! А тут двести тысяч! Это же целое состояние! Откуда ты взял эти деньги? Скажи мне правду!
Спорить было бесполезно. Она была на сто процентов права. Но признаваться в том, что взял у криминального авторитета деньги под грабительские проценты, было равносильно тому, чтобы подписать ей и себе смертный приговор. Лучше сделать так, чтобы она вообще не была в курсе, надеюсь, это её спасет от проблем, если я не смогу закрыть вопрос.
— Ты так и будешь в молчанку играть? Я, по-моему, прямо спросила! Алексей, откуда у тебя эти деньги? — она продолжала свой допрос, а я, честно, не знал, что ей ответить, и просто молчал.
— Ладно… — она тяжело вздохнула, медленно поднимаясь со стула. — Можешь и дальше молчать! Мне пора на работу. Но вечером, Леша, клянусь, мы к этому вопросу вернемся. Мы сядем и серьезно поговорим. Эти деньги я не возьму, отнеси их назад, откуда взял, — она сделала шаг к двери, но я позвал её. Сестра остановилась и обернулась.
— Лена, вот, держи! — я положил пачку денег в её маленькую сумочку, висящую на хрупком плече. — Мы же оба понимаем, что другого выхода из ситуации у нас нет, так что бери, и давай закроем этот вопрос, а дальше будем думать, что нам делать! Посмотри мне в глаза, я честно их не крал, а занял.
Она посмотрела на меня, и на лице сестры я наконец-то увидел какую-то небольшую надежду. Лена мне не поверила, но в этой ситуации тоже не видела другого решения, кроме как взять деньги.
— Спасибо тебе, братик… Огромное спасибо! Не думала, что ты… Что ты действительно сможешь меня спасти, — она вышла, тихо прикрыв за собой дверь.
Я остался один в квартире. Что дальше? Идти в школу? Конечно же, ни в какую школу я идти сегодня не собирался. Я был должен двести пятьдесят тысяч имперских рублей одному из самых опасных бандитов столицы, и у меня в голове, несмотря на всю свою опытность прошлой жизни, не было ни единой, даже самой бредовой и отчаянной мысли, как вылезти из этой беспросветной жопы.
* * *
Мы договорились встретиться с Сашкой вместо учебы на нашем месте — за старыми, полуразвалившимися гаражами неподалеку от школы. Это было наше тайное место еще с самого детства. И сейчас ржавые стены гаражей и горы битого стекла вокруг казались единственным по-настоящему безопасным местом во всем городе.
Я дождался, пока Лена уедет на работу, быстро засунул в рот кусок хлеба и пару сосисок (не ел со вчерашнего обеда) и вышел из дома на нашу встречу.
Когда дошел до места, Сашка уже был там. Он сидел на своем «троне» — старой автомобильной покрышке, заботливо застеленной куском клеенки, и нервно перебирал пальцами. Увидев меня, он вскочил на ноги. По телефону я успел рассказать ему вкратце, что вчера произошло.
— Ну что? — спросил он, и в его глазах читалась настоящая дружеская тревога. — Как она? Как Ленка? Все нормально?
И я рассказал ему все. От начала и до конца. Все в каждой мельчайшей подробности. Про холодные глаза Севера, про его кабинет, пахнущий дымом дорогих сигар и алкоголем, про тупорылого громилу охранника. И про то, как принес эту пачку денег домой и отдал их сестрёнке.
Сашка слушал, не перебивая, и его обычно добродушное, открытое лицо становилось все мрачнее. Когда я закончил, он долго молчал, смотря куда-то в сторону ржавого гаража.
— Лёша… — наконец прошептал он, и его голос дрогнул. — Ты вообще бессмертный, что ли? Это же полный, окончательный и бесповоротный пипец! Это же Север! О нем легенды ходят! Где ты собираешься взять такую сумму за