Я мог лишь кивнуть, глотая ком в горле. Мой взгляд прилип к ее пальцам, которые с мертвой хваткой впились в язычок молнии. Громкий, резкий звук — «зззззз» — разрезал тишину комнаты, и молния поползла вниз, обнажая мои трусишки перед ее властным взглядом. Ее рука тут же скользнула внутрь, и ее прохладные, уверенные пальцы обхватили мой уже возбужденный, твердый член.
— Так-то лучше… — выдохнула она, и в ее голосе прозвучало низкое, похотливое удовлетворение. — Гораздо лучше.
Она смотрела мне прямо в глаза, бездонные зрачки пожирали мое смятение, пока ее рука медленно, с мучительной неспешностью, выводила мой член на свободу через образовавшуюся щель в штанах. В этот момент я был так возбужден, что член прям пульсировал у нее в руке, а дыхание сбивалось в прерывистый, хриплый свист. Я постоянно сглатывал солоноватую слюну, предвкушая то, что должно было случиться.
И вот она, не отрывая пронзительного взгляда, наклонилась. Ее губы, влажные и мягкие, сомкнулись на головке, и мое тело выгнулось от внезапного, обжигающего наслаждения. Ее рот был невероятно горячим и влажным, а язык — проворным и настойчивым. Она засасывала ствол пениса глубоко, до самого горла, заставляя меня блаженно стонать, затем отпускала, играя лишь кончиком, облизывая уздечку такими быстрыми, виртуозными движениями, что темнело в глазах.
Одной рукой она продолжала крепко держать член у основания, контролируя каждую пульсацию, а пальцы другой впились в мое бедро, оставляя на коже болезненные, но сладостные следы. Звуки, которые издавал ее рот, — влажные, чавкающие, похотливые — оглушали сильнее любого грома. Она сосала его с такой жадностью, будто пыталась высосать из меня саму душу, и я уже был готов отдать ее, готов был кончить ей в рот прямо сейчас, но она, словно читая мои мысли, замедлялась, давая передохнуть, лишь для того, чтобы снова наброситься с новой силой.
Затем она отстранилась, и мой член с мягким, влажным звуком покинул ее гостеприимный, горячий ротик. Ее взгляд, темный и блестящий от возбуждения, скользнул по моему перекошенному от страсти лицу, и она медленно, с театральной неспешностью, начала расстёгивать пуговицы на своей шелковой блузке.
Одна. Вторая. И тонкая ткань расступилась, открыв взгляду кружевное бельё и ту самую сочную, пышную, соблазнительную грудь, которую я желал всеми фибрами души.
— Нравится вид? — ее голос был хриплым, сорванным от недавней работы ртом. — Видишь, какая награда ждёт тех, кто подчиняется. Я снова смог лишь кивнуть, не в силах вымолвить и слова. Мой язык будто прилип к нёбу. — У меня есть идея, — прошептала она, и ее губы снова оказались в сантиметре от моего члена, обдав его кожу горячим, влажным дыханием. — Вставь его. Хочу почувствовать твой твёрдый член между ними.
— К-куда? — заикаясь, выдавил я. Мозг к этому моменту уже полностью отключился, отказываясь обрабатывать информацию, все мое тело дрожало мелкой, предательской дрожью, а разум медленно сходил с ума от нахлынувших ощущений. И тут мой взгляд упал на дверь. Она была приоткрыта, в щели виднелся темный пустой коридор. Вспомнилась Света, ее возможное возвращение, да и любой другой сотрудник ведь мог войти… — Татьяна… дверь… — с трудом выдохнул я. — Вдруг кто…
Она рассмеялась, коротко и тихо, и в ее смехе было что-то хищное и безумное, отчего по коже побежали мурашки.
— Так даже интереснее, — ее глаза сверкнули опасным азартом. — Но ты не бойся, я всё контролирую. Ее уверенность и ее откровенное безумие были заразительны. Мой член, и без того напряженный до боли, пульсировал в такт бешеному ритму сердца, требуя продолжения. — Похоже, он не против, — она с удовлетворением окинула его влажным, блестящим взглядом, затем наклонилась и на мгновение, всего на секунду, снова обхватила его губами, скользнув кончиком языка по самой чувствительной части головки, по той самой капельке смазки, что выступила на вершине.
Разряд возбуждения, резкий, острый и пронзительный, тут же прошел от основания позвоночника до самого затылка, заставив меня вздрогнуть. Затем она выгнула спину, выставив грудь вперед еще сильнее, взяла мой член в свою прохладную, уверенную руку и прижала его к своей обнаженной коже, между упругими, пышными грудями. Второй рукой она обхватила мою ягодицу и властно подтолкнула меня вперед, проталкивая член в теплую, бархатистую ложбинку.
— Теперь… двигайся, — приказала она, и ее взгляд, горящий торжеством и похотью, впился в меня, лишая последней воли. Затем она переместила руки и, сжимая свою грудь с двух сторон, чтобы усилить давление, произнесла, глядя мне прямо в глаза, полным безраздельной власти: — Используй их. Используй мои сиськи. Добейся того, чего так отчаянно хочешь.
Ее слова прозвучали как последний щелчок замка, запирающий меня в этой порочной реальности. Я, не в силах сопротивляться, положил руки ей на плечи и потянул на себя, ощутив под тонкой тканью рубашки упругий изгиб, и одновременно с этим двинул бедрами. Первое движение было неуверенным, почти робким, но затем ритм захватил меня, стал навязчивым и неумолимым.
Черт, какая же она… — пронеслась в голове незаконченная мысль, когда мой член скользнул между ее грудей, по ее обнаженной коже, смазанный ее слюной и моим собственным возбуждением. — Боже… млять, как же приятно…
Это было невероятно тесно, горячо и порочно. Каждый раз, когда я входил в эту упругую, бархатистую ловушку, меня охватывало блаженное чувство, но одновременно с этим и где-то глубоко витало чувство тревоги попасться. Но ощущения от её груди, сжимающей член, такой идеальной — мягкой, но в тоже время упругой, давящей по бокам, будто сжимая член с каждым движением всё сильнее, не давая ни малейшей передышки от нарастающего чувства удовольствия.
— Да… вот так… — ее голос был низким, хриплым от сдерживаемого возбуждения. — Глубже, Алексей. Сильнее. Заставь мою грудь служить тебе!
Я ускорился, чувствуя, как каждое движение становится все более навязчивым, неумолимым. Это было не просто скольжение — это был ритуал подчинения, где ее тело стало алтарем, а мой член — жертвенным инструментом. Кожа ее груди была невероятно гладкой и горячей, а упругая плоть сжимала меня с такой силой, будто пыталась вобрать в себя. С каждым толчком я погружался в эту бархатистую тесноту, чувствуя, как головка члена проскальзывает между сжатых грудей.
— Да, именно так! — ее дыхание стало прерывистым. — Трахай их! Сильнее!
Я