Я опустился на свое место, взглянул на жутковатого Влада с его прилизанными черными волосами, внушительной челюстью и, без сомнения, устрашающей татуировкой на лице. Это был череп, который, казалось, плакал кровавыми слезами, и я бы посоветовал ему обратиться к художнику получше из-за такой хуевой детализации, но женщина заговорила прежде, чем я успел обратить на это внимание.
— Очень приятно, Найл, — сказала она с мягким русским акцентом, ее рука коснулась моей, и у меня по коже побежали мурашки от беспокойства.
Я отстранился и тоже окинул ее оценивающим взглядом. Блондинка, искусственные сиськи, искусственные губы, искусственные ресницы, искусственная улыбка. Красивое платье, но я сомневался, что оно мне подойдет.
— Очень приятно, — эхом повторил я, просто бросив это слово ей в ответ и придав ему гораздо меньший смысл.
Я протянул руку, чтобы начать накладывать себе в тарелку разные варианты завтрака: взял несколько причудливых французских булочек и наполнил свою чашку кофе, после чего макнул одну из них в него и отправил целиком в рот.
Лиам прочистил горло и бросил на меня предупреждающий взгляд, на что я нахмурился. Он почти никогда не отчитывал меня за мое дрянное поведение, прекрасно понимая, что лучше держать бешеную собаку на привязи, чем тратить время на попытки ее приручить.
Я смахнул с уголка рта крошку выпечки и сел чуть прямее, готовый сыграть в его игру, чтобы выяснить, что здесь происходит.
— Мы просто обсуждали союз наших кровных линий, — сказал Влад, глядя на меня со слишком большим интересом, учитывая, что мы только что встретились, и он был чуваком. К несчастью для него, я был не из таких, хотя в последнее время мой член особо никуда и не стремился, кроме как в компанию моей собственной руки.
Мой взгляд снова метнулся к моему Па, так как я задался вопросом, какого хрена он затеял, и он натянуто улыбнулся.
— Влад предположил, что один из лучших способов объединить наши семьи в партнерстве — это создать между нами узы брака. Чтобы мы действительно были связаны друг с другом, если кто-то попытается нас разделить.
— И я здесь, потому что… — Я съел еще одну булочку, а Анастасия хихикнула, будто находила забавным то, как я набрасываюсь на еду. А может, мое невежество. В любом случае ее смех был таким же искусственным, как и все остальное в ней, и я не купился на это.
— У меня нет других холостых детей, — добавил Па. — Так что, если мы хотим, чтобы этот союз состоялся…
— У тебя полно холостых внуков, — заметил я, и по моей коже пробежал холодок, который почти всегда приводил к смерти.
Это была не паника: мои инстинкты «борьбы или бегства» были подавлены в корне, когда я понял, что смерть на самом деле принесет мне облегчение, но это было опасное состояние, и если мой отец хоть немного знал меня, он должен был понимать, что сейчас он переступает со мной тонкую грань.
Анастасия поджала губы, явно недовольная полным отсутствием с моей стороны интереса к ней, но, полагаю, она не понимала, что я не интересуюсь никакими женщинами. Уже очень, блядь, давно. И дело было не в том, что она предлагает, а в проклятие, которое я навлек на женщину, которую любил.
— Ты уверял меня, что это будет хорошая пара, — прорычал Влад, не сводя взгляда с моего Па, пока я допивал свой кофе, жалея, что никто не догадался подлить в него ликер.
— Так и будет, — сказал Па, его тон не выдавал даже намека на ярость, но темнота в его глазах обещала, что я поплачусь, если не подчинюсь прямо сейчас.
Уважение к сукину сыну, который меня породил, вбивалось в меня каждый чертов день моей жизни с момента рождения. Оно стало частью меня. Оно укоренилось во мне так глубоко, что вытравить его было практически невозможно. Семья. Честь. Уважение. Звучит, блядь, как гребаное клише, и все же вот я здесь, прикусил язык и едва заметно кивнул, чего, Влад или его дочь, которую он привез сюда на продажу, даже наверняка не заметили. Но этого было достаточно, чтобы мой отец смягчил свой убийственный взгляд.
— Марта! — Позвал я, зная, что она где-то поблизости. — Мне нужно еще кофе. Принесешь кофейник? — Мне не нужно было объяснять ей, что я хочу, чтобы в нем было больше виски, чем кофе, она и так это прекрасно знала.
Я откинулся на спинку стула, еда уже не вызывала у меня особого интереса, когда Лиам О'Брайен втянул русского мафиози в дискуссию о налогах на импорт, которая, несомненно, была прикрытием для обсуждения последних партий наркотиков, доставки которых они ждали.
Он уже некоторое время работал над своими отношениями с русскими: две семьи мирно объединились из-за ненависти к итальянцам. Я, наверное, должен был предвидеть, к чему это приведет, если бы больше интересовался его бредом.
Мои мысли вернулись к молотку, все еще заткнутому за мой пояс, и я задумался, как быстро я смогу убить их троих и смыться. Шестнадцать секунд — неплохая ставка. Может, восемнадцать, потому что череп Влада выглядел довольно крепким, и придется нанести пару дополнительных ударов. Но потом пришлось бы зачищать весь персонал, ведь они все знали, что я здесь, а это стало бы настоящей головной болью.
Марта принесла кофе со специальной добавкой, и я одарил ее обаятельной улыбкой. Это была маска, но я носил ее так долго, что забыл, где заканчивается фальшь и начинаюсь я, так что никто из нас не стал комментировать это. Хотя она была душкой, и было бы чертовски жаль убить ее при зачистке. Я вздохнул, позволив этой идее развеяться, как перышку на ветру.
Пока наши отцы сидели и разговаривали о делах, как будто мы были неуместными дополнениями к комнате, Анастасия решила испытать судьбу, наклонившись поближе ко мне и прошептав на ухо.
— Мы все всего лишь пешки на их шахматной доске, не так ли? — выдохнула она с едва заметным, но все еще присутствующим русским акцентом. Я догадался, что мой отец был не единственным мафиози, которому нравилось отправлять своих детей на родину, пока они были маленькими. Он не слишком заботился о внуках, но что касается меня, моих братьев