И он понимал, что не будет дальше расследовать это дело, передавать свои материалы в органы. Нет, система несовершенна. Закон не всегда может защитить, не всегда может наказать виновных. Но это не значит, что нужно брать правосудие в свои руки. И он не станет судьей этим девушкам. Смерть выполнила эту работу, она показала им, как страшен принцип «око за око», каким кровавым и жестоким убийцей он может сделать человека.
— Я мог бы арестовать тебя. Отправить в тюрьму. — Оперу казалось, что он слышит, как молчание в трубке гудит от напряжения. — Но я этого не сделаю. Я дам вам шанс начать новую жизнь. По-настоящему новую, где не будет прошлого за решеткой и не будет будущего с желанием отомстить. Взамен я прошу тебя об одном.
Маргарита отозвалась:
— Я знаю, что вы попросите. Чтобы я больше не мстила.
— Да, именно это. — У Льва охрип голос от волнения. Он, опытный опер, пошел против своих принципов, потому что сейчас они не работали. — Пообещай, что будете жить дальше, ради себя, ради своих близких. Вы можете помогать тем, кто отбывал с вами срок, но другим, мирным путем. Помогать им смириться с тем, что с ними обошлись несправедливо, и… простить. Я знаю, это трудно, но только так можно остаться человеком. Не судьей, не палачом, а просто хорошим человеком. Суди только себя, исправляй только свои ошибки, чтобы найти мир в своей душе.
— Я обещаю, и за себя, и за Машку. Я… смогу ей объяснить, — тихо подтвердила Маргарита.
— Я забуду об этом деле, — отозвался сыщик. — Как будто ничего и не было. Но если я узнаю, что ты снова взялась за старое… тогда я не смогу тебе помочь. Тогда закон будет неумолим. Жизнь всегда дает нам шанс начать все сначала. Не упусти его.
— Хорошо, — прошелестела девушка едва слышно. И загудели короткие гудки.
Лев Иванович Гуров сел в машину, вырулил на оживленное шоссе и направил автомобиль в сторону своего дома. Светлана Кондратьева, Таня Гаврилова и еще несколько смертей остались невидимой тенью за его спиной. Он знал, что сделал рискованный шаг, разрешив участницам клуба «Талион» остаться на свободе.
Но верил, что дал им возможность искупить свои ошибки, спастись от падения в пропасть, куда уже отправились остальные. Живые важнее мертвых, он будет хранить память о них, и этого достаточно. Он знает о них правду, и она не так важна, как возможность исправить жизнь тех, кто жив и вырвался из порочного круга.
Да и сам он вдруг будто оказался снова в той же ситуации, но теперь не только как сыщик, а еще и как защитник. Полковник Станислав Крячко ждал его помощи в непростой ситуации, Лев Гуров знал это наверняка.
Поэтому с оживленного шоссе автомобиль свернул на тихие окраины, а потом запетлял все дальше и дальше от города. Пока не оказался на окружной трассе, где с ревом проносились большегрузы, тянулись заборы и трубы каких-то индустриальных площадок. И ни одного признака людей, кроме кассирши в зарешеченном окошке заправки. Именно здесь, в этой пустыне из железа и асфальта, Гуров и собирался найти пропавшего Крячко.
Глава 11
Осенний воздух казался вязким и плотным, обволакивал влажным коконом. В насыщенном мелкой моросью тумане ржавели облупившиеся заборы, серые бетонные блоки и разрозненные ряды металлических «ракушек». Гуров ехал медленно, чтобы не пропустить поворот — здесь, за третьей опорой линии электропередачи, был съезд к старому гаражному массиву, где он и Крячко когда-то выкупили у пенсионера за копейки безликий металлический гараж. Каких миллионы раскиданы по всем городам, не запоминающиеся, без адреса и документов, абсолютно одинаковые, как солдаты в униформе, они таятся во дворах, на пустырях и других крошечных пятачках города.
Никто не станет искать беглеца или свидетеля в ряду безликих гаражей, потому что каждый уверен — внутри лежат покрышки, старые запчасти, ржавый велосипед и ящик с инструментами. Гараж — это почти символ забвения, кладбище ненужных вещей. И именно поэтому он так надежен.
За металлическими стенками два опера оборудовали свой запасной «угол». Аккумулятор, запас дизеля, обогреватель, старая плитка, запас питьевой воды в бутылках, пара потрепанных пледов, консервы, макароны и заварка с пачкой сахара — этот минимум хранился в гараже, чтобы в любой момент превратить железный ящик в неприметную крепость, где можно исчезнуть для всего мира на несколько дней. Потому что работа оперуполномоченного может в один момент изменить его жизнь. Задержанные, преступники, подозреваемые иногда считают виновником их проблем с законом опера, который ведет розыск доказательств его вины, и начинают сражаться с ним в слепой надежде остановить машину правосудия.
И тогда твоя жизнь в опасности, никому нельзя доверять, кроме самого проверенного товарища. Поэтому даже коллеги по оперскому отделу не знали об этом месте. Не то чтобы Гуров и Крячко не доверяли своим, но в их работе слишком часто доверие оборачивается бедой. Достаточно одному лишнему уху услышать невинную фразу, чтобы информация ушла в город, а там уже… кто-то догадается, кто-то проверит, кто-то решит воспользоваться случаем.
К укрытию Гуров подъезжал медленно, без спешки. Если Стас внутри, то услышит звук мотора и поймет, что пришла помощь.
Массив был пуст — ни одного автовладельца или доморощенного ремонтника, холод и сырость выгнали из «ракушек» даже самых стойких любителей покопаться под капотом своего железного друга.
Опер припарковался под углом к металлической двери, чтобы перекрыть видимость со стороны заезда в гаражный ряд, заглушил мотор. Ничего необычного — просто очередной владелец приехал к своему гаражу. Лев вышел наружу, поежился от ледяного ветра, который сразу забрался под одежду, открыл багажник и вытащил оттуда домкрат. Потом дважды подряд хлопнул крышкой: первый раз — как бы случайно, второй — чуть тише. Для стороннего глаза выглядит как обычная суета автовладельца, который освобождает машину от ненужных вещей, а для Крячко внутри — условный сигнал «это я, все безопасно».
Внутри было тихо. Несколько секунд ничего не происходило, и Гуров скользнул взглядом по ряду: никто ли не наблюдает. Металлическая коробка равнодушно молчала, так и было задумано. Стоишь ты или нет за этой дверью — знает только тот, у кого есть ключ. И, что важнее всего, только тот, кому ты позволил знать.
Наконец, из-за небольшой дверцы донесся сухой металлический щелчок, это означало, что ключ внутри повернулся в сторону.
Опер шагнул в полумрак, его обдало волной перегара и тепла.
— Стас, — позвал он друга.
Тень