Я лишь кивнул, одобряя такой подход.
Когда мы прибыли в порт, Маргарита Игоревна уже вся извелась в ожидании. И чуть ли ни бегом впереди меня пошла к причалам.
— Роман Сергеевич, в какую сторону идти?
— Правее забирайте, Маргарита Игоревна, — посмеиваясь, направлял я ее.
И вот мы добрались до яхты. Женщина жадным взглядом окинула ее от мачты до корпуса, после чего тут же вбежала по сходням на борт и скрылась в каюте. Когда я зашел следом, она уже сидела на скамье и придирчиво разглядывала убранство яхты.
— Бедненько, — констатировала она, — и вы правы, сидеть на этих скамьях долго невозможно.
После чего она достала из сумочки сантиметровую ленту из атласной ткани с нанесенной вручную разметкой и принялась снимать мерки с сидений.
— Не торопитесь особо, я думаю еще добавить к ним деталей, — сказал я Угорской.
— Но сами скамьи останутся без серьезных изменений в размерах? — тут же уточнила она.
— Да.
Получив мой ответ, Маргарита продолжила замеры. А мне не оставалось ничего иного, как пойти искать Савву Глебовича. Корабельного мастера я нашел относительно быстро. Тот был в доке, где стояла баржа. Но это был не простой «поддон», а полноценное судно с паровым двигателем. Вот с этим двигателем-то и возились ремонтные рабочие.
Выслушав меня, Савва Глебович подозвал одного из работников, который был здесь больше в качестве «принеси-подай» и указал на меня рукой.
— Господину нужно сколотить сидения в свою яхту. Он объяснит тебе, какие именно. На сегодня работаешь у него. Оплатит твой день тоже он.
Услышав последние слова, рабочий обрадовался и уже с гораздо большим энтузиазмом двинулся за мной.
Когда мы с ним вернулись к моей яхте, Маргарита Игоревна уже закончила снимать мерки и сейчас что-то черкала во взятой с собой тетрадке.
— Роман Сергеевич, — начала она, — замеры я сняла. Но вы говорили о каком-то усовершенствовании? Оно тоже потребует оббивки?
— Именно. К тому же мне нужны еще и подушки, которые будут вместо спинок. Из того же материала, что и обивка.
— Это можно сделать, — кивнула она, добавив еще запись в тетрадь.
— Смотрите, — подозвал я к себе рабочего. — Нужно к вот этим скамьям приделать откидной низ. Чтобы когда его поднимаешь, она в топчан превращалась. Соответственно к этому низу и ножки нужно приколотить. Желательно — тоже откидные.
— На петлях, как двери, их сделать? — почесав подбородок, посмотрел он на меня.
— Это самый оптимальный вариант.
— Ну… до вечера управлюсь, — пожал он плечами.
— А ускорить это никак нельзя? Хотя бы размеры нарощенной части, которая будет откидываться, не назовете? Госпожа Угорская, — указал я на женщину, — будет их оббивку делать.
— Размеры сказать смогу. Мне они самому нужны, чтобы такой «нарост» вам сколотить. Обождите пол часика пока.
Рабочий управился быстрее. Мы с Маргаритой все это время провели на самой яхте. Женщина «мучила» меня расспросами о новых фасонах платьев, не пришли ли мне в голову еще какие идеи, да пару раз вновь пыталась подбить нарисовать модели откровенных нарядов для девушек Екатерины Савельевны. Но я держался! И чтобы окончательно не капитулировать под напором этой женщины, без возможности ее пока что покинуть, предложил нарисовать изображение своей яхты прямо в ее тетради. Так и время «убью», и Угорская перестанет меня со своими просьбами донимать.
К моей радости, отказываться она не стала.
Рабочий для взятия мерок использовал обычный брусок, который притащил откуда-то. Им он измерил длину предполагаемого «нароста», отметив, сколько «брусков» понадобится, и ширину. После чего заявил, что все готово. А там уже пришлось этот брусок прикладывать к ленте Маргариты Игоревны, чтобы узнать более точный результат. В основном — какой ширины предполагается дополнение.
Когда мы покидали порт, женщина неожиданно призналась.
— Простите меня, Роман Сергеевич, за мой невольный обман.
Я удивленно покосился на нее.
— Обивку вам не я буду делать. Просто воспользовалась предлогом, чтобы посмотреть на вашу яхту, да провести с вами время. Вам плотник, что мебель создает, нужен. У меня есть один на примете. Я для него эти мерки и снимала. Он мне диван делал, вот и знаю, на что смотреть нужно, чтобы правильный замер сделать.
— Полагаю, вы мне покажете, где он находится?
— Разумеется. Это будет малой платой за мой обман, — хитро улыбнулась она.
Вообще я и сам предполагал, что мне мебельщик нужен. Но Маргарита так уверенно стала меня про набивку расспрашивать, что ввела в заблуждение. Я же в нынешнем обществе до сих пор иногда «плаваю», вот и действительно на краткий миг подумал, что даже швея может в этом времени совершить обивку, раз уж так уверенно расспросы ведет, да без сомнений рвется мерки снимать. К Угорской лишь из-за Пелагеи заходил изначально. Ну и прямо скажем — я сам позволил ввести себя в заблуждение, чтобы побольше о новой жизни девушки узнать.
— Прокопий, — постучалась в ворота подворья Маргарита, когда мы остановились перед домом мебельщика. — Открывай!
На самом подворье жила бывшая крестьянская семья, с развитием города переквалифицировавшаяся в мастеров. Прокопий вот был мебельщиком, его отец — плотником «общего профиля», а брат в сапожники подался.
Открыла нам девочка лет двенадцати.
— Здравствуйте. Вы к отцу?
— Да, Олечка, он дома?
— Сейчас позову. Проходите.
Мастер работал на дому. Подворье не просто так называлось. За высоким забором скрывался и сам жилой дом, и мастерская мебельщика, и мастерская его брата, а также стайка для птицы и даже корову они тут держали. Все это богатство располагалась вокруг небольшого двора, опоясывая его и превращая в «колодец», живо напомнив мне дворы-колодцы Петербурга из будущего.
Впустившая нас во двор девочка забежала в одну из построек подворья, после чего выскочила оттуда и поманила нас рукой.
— Папа работает, но готов вас выслушать.
Прокопий оказался мужиком чуть старше тридцати лет. Худой и жилистый, с мозолистыми руками и приятно пахнущий древесной стружкой. Мы застали его в момент, когда он вырезал узоры на ножках будущего стола. Чинно с нами поздоровавшись, мужик спросил, что именно мы хотим заказать. Цену себе и своему труду он знал, никакого подобострастия я в нем