Если честно, возвращаться не хотел. Зачем? Меня тут никто не ждал. С родителями я всегда был в прохладных отношениях. Девушка бросила меня, узнав об отъезде. Буквально через два месяца выскочила замуж за другого. Так любила…
Кстати, первую татуху я наколол из-за нее. Какая-то нуарная фигня. Ее уже забили. Ну да. Татуировки. Для Лондона это было почти нормой. Никто не обращал внимания на руки, покрытые рисунками.
Зато в Москве я сразу почувствовал себя белой вороной. Сказать, что на меня косо смотрели, ничего не сказать. Серьга в ухе, почти в рукав забитые руки, специфическая стрижка. Но вот Борисов взял меня в штат без лишних вопросов. Даже не настаивал, чтобы я серьгу снял. Просто посмотрел записи моих операций и взял.
Не сказать, что я старался оправдать доверие. Мне просто нравился главврач, я видел, что тут классно подобрана команда и вообще отделение хорошее. Ну и впахивал как мог. Чтобы стало только лучше. Вот уже себе имя заработал. На консилиумы зовут. А татухи… Им я тоже нашел применение.
Распахиваю дверь палаты детского отделения.
– Кто тут есть не хочет?!
На стуле сидит сгорбившаяся сухонькая старушка, а на кровати поразительно напоминающий ее внук.
В семье пять детей. Младшему вроде два месяца. С Вахой в больнице лежит бабушка. Она, кажется, пыталась прогнать шайтана, когда первый раз меня увидела. А сейчас вот сама зовет.
– Марк Александрович, – она вскакивает мне навстречу, с придыханием выговаривая мое имя.
– Да не вставайте вы, Зульфия Рахимовна.
Беру стул, сажусь рядом с кроватью, тянусь за тарелкой.
– Ну рассказывай!
Ваха смотрит на меня волчонком, но на губах коварно играет улыбка.
– Что сегодня рисовать будешь?
– Мотоцикл! – тут же выпаливает он.
Понятно! Он, значит, мои руки уже изучил и рисунок себе подобрал!
– Условие знаешь! – зачерпываю ложкой вполне приличный суп.
Вахе еще нет и четырех. Ему пока не стыдно, когда его кормят. Достаю из нагрудного кармана спиртовые маркеры, рассыпаю перед мальчишкой, а он покорно открывает рот, проглатывая ложку за ложкой.
– Я уж ему и раскраски купила, – причитает рядом его бабушка, вытирая платком слезы. – А он… вот…
Я просто улыбаюсь.
Мне смешно.
Если бы тот синеволосый парень, что набивал мне этот мотоцикл где-то в Эшере, знал, что его будут использовать как раскраску… Уверен, он бы оставил побольше незабитых мест! Рисуй, Ваха, рисуй. Жалко, тех, что постарше, нельзя так же накормить.
Глава 6
Катя
– Вот этой справки нужна копия, вот здесь нужно поставить на третьем этаже штамп, сейчас идете занимаете очередь в поликлинике, а пока там ждете, пусть кто-то сходит подпишет вот это в кабинете у заведующей, – женщина в регистратуре перебирает бумаги, не поднимая глаз.
Она даже не смотрит на меня. А я, если честно, готова упасть и умереть прямо тут. Мысленно почти согласилась с Костей, что нам не нужно было сюда ехать.
Началось все еще на вокзале. Я и не подозревала, что на такси могут быть такие цены! Поехала на метро. С сумкой.
Меня еще дома предупредили, что ребенка до больницы лучше не кормить, тогда все анализы сразу возьмут. Мишутка капризничал и просил есть, я тащила его на руках, то и дело спотыкаясь о бордюры. Колесики моей сумки норовили провалиться в сливные решетки! А когда я дошла до спуска в метро, то просто расплакалась. Вместо пандуса – две наваренные рельсы. Под таким углом, что я просто не удержала бы свою поклажу.
Хорошо, что какой-то мужичок совершенно молча подхватил мою сумку, спустился с ней к началу лестницы. Я его даже поблагодарить не успела. Он поставил сумку и побежал дальше. Они все тут бегают.
До нужной больницы добиралась больше часа. Прокляла все на свете. Подумала, что надо было купить коляску. Свою-то мы давно выбросили за ненадобностью. Потом подумала, что с коляской мне было бы еще сложнее. Было бы проще, если бы я была не одна, но…
– Я одна, – еле слышно лепечу я тетке в регистратуре. – Мне некого оставить в очереди. Я с ребенком одна.
– В смысле? – женщина впервые поднимает на меня глаза, удивленно поправляет очки. – Что ж вы? – она вскидывает брови. – Как же вы! – хмурится и выходит из-за своей стойки. – Марь Степанна! – громко кричит в коридор.
Откуда-то выходит старенькая техничка в очаровательном розовом халате.
– Марь Степанна, найдите девушке кресло инвалидное для ребенка, а то она одна! – старушка охает, качает головой. – Да покажите ей, где грузовой лифт!
– Пойдем, милая, – Марь Степанна берет меня за руку. – Одной-то тяжко…
Я молча сглатываю слезы. Выдержу. Мишутке я нужна сильная.
***
– Вы пока без соседей, но это ненадолго, – медсестра средних лет провожает меня в палату, а я следую за ней как оглушенная.
Врач в поликлинике едва взглянул на снимок и сразу же отправил в хирургию. В детскую хирургию онкоцентра.
Я-то думала… Я думала, нас просто обследуют. Ну, может, МРТ какое… Что-то еще. Но биопсия? Онкология? Да вы что?! Нет! Нам сюда не надо!
И тут как гром среди ясного неба голос главврача, к которому я зашла из поликлиники:
– Ваш лечащий врач Захарский Марк Александрович.
О боже! Еще это? Я не выдержу! Коленки дрожат, а рядом звучит такой любимый и такой ненавистный голос:
– Может, хотя бы теперь ты порадуешься, что я уехал учиться?
А я не могу вымолвить ничего, кроме как:
– Здравствуй, Марк. Я не знала, что ты вернулся, – бледнею.
Прижимаю к себе Мишутку.
– Михаил Свиридов, – медленно тянет Марк, глядя в планшет. – Дата рождения…
Он поднимает на меня замутненный взгляд, а у меня подкашиваются ноги. Поймет. Сейчас поймет…
Глава 7
Марк
Смотрю на дату рождения мальчика и понимаю, что она забеременела практически сразу после моего отъезда. Если не до…
Черт! Мерзко-то как! Так вот почему они так быстро поженились. А я, идиот, еще не понимал, чего она из мухи слона раздула. Устроила истерику на пустом месте. Ей просто нужен был повод, чтобы типа меня козлом сделать. А я рвался назад. Выяснить, поговорить. Хорошо, что остановили. Угробил бы свою карьеру! Ради кого? Ради чего?
Стискиваю зубы, заставляю себя выдохнуть, но на душе все равно погано. Тяжеленный камень в груди и горечь во рту. Я же думал, что научился жить один, Катька! Нет. Не так. Я думал, что научился жить без тебя! Но вот стоило тебе появиться рядом…
Отворачиваюсь, заставляю себя посмотреть