– Да? – подхожу ближе.
Какие-то вопросы по документам?
– Ваша выписка, – медсестра вручает мне документы. – И, – кажется, она еле сдерживает какую-то коварную улыбку, – к вам приехали!
– Ко мне? – я удивляюсь.
Мама поглощена новой семьей, Света бы написала заранее.
– Кто?
Нина чуть щурится и с явным удовольствием громко отвечает:
– Муж!
Глава 40
Катя
– Муж, – ахаю, хватаюсь за стену, чуть не падая.
Нина встает, очень взволнованно на меня смотрит.
– Нет! – кручу головой, мне сразу вспоминаются все его сообщения.
Так вот что он имел в виду! Ну конечно! Приехал! Боже! Так вот почему все утро сердце замирало!
– Не-ет, я к нему не пойду! – меня накрывает паника. – Нина! Мы же уже выписаны! Вы можете сказать, что нас тут нет?
– Я, – Нина хмурится, – уже сказала, что вы сейчас спуститесь, – вижу, что она не хотела сделать ничего плохого.
Немного мелочного злорадства, но она же не знала.
– Нина! Я не смогу! – у меня перехватывает дыхание, звенит в ушах.
– Он там буянит внизу, – она понижает голос почти до шепота, между ее бровей появляется глубокая складка. – Начал кричать, что сейчас до главврача дойдет, что он из администрации какой-то, запрос в Министерство напишет.
Я жмурюсь, трясу головой.
– Он может, – это почти стон.
Закрываю лицо руками, думаю секунду.
– Нин, присмотрите за Мишей.
Придется идти. И это хуже, чем казнь.
– Там же охрана! – пытается оправдаться Нина, хотя…
Она же не понимает. Она ничего не понимает.
На ватных ногах спускаюсь вниз, подхожу к фойе.
– Ах, вот она! – мерзким тоном орет Костик. – Явилась!
Марк
Заканчиваю обход, корректирую назначения, пишу запрос онкологам… В одной из палат мне не нравятся анализы у подростка. Надо бы проконсультироваться. Обычная рутина. До биопсии еще минут двадцать. Зайти, что ли, к Катюшке? Так… Риторический вопрос. Я уже около их палаты.
– Привет, боец! – Мишка один, у него включены мультики, но он нетерпеливо ерзает на кровати, смотрит больше на дверь, чем на экран смартфона. – А где мама?
– Мама вышла!
Мальчишка волнуется, хмурится. Подхожу, присаживаюсь рядом.
– Она сейчас вещи соберет, и домой поедете.
– Мама сказала, что мы больше не поедем домой, – хмурится малыш.
– Ко мне домой, – уточняю.
– К тебе? – в его глазах блестит надежда.
– Угу, – улыбаюсь, – завтра твою кровать привезут! Будем собирать?
– Ага!
Мишутка успокаивается, расплывается в улыбке. Я доволен, что мне удается успокоить мальчонку, но Кати по-прежнему нет. Что за фигня? Не похоже на нее. Выхожу в коридор.
– Нин? А где?.. – указываю головой на палату.
Язык не поворачивается называть ее Костиковой фамилией.
– К ней приехали, – отвечает медсестра и странно отводит глаза.
– Кто?
Что-то недоброе происходит!
Нинка высокомерно вскидывает подбородок и гордо заявляет мне:
– Муж!
– Муж? – переспрашиваю ошарашенно.
– Да! – Нина картинно качает головой. – У нее же есть муж!
– Черт! Свиридов! Урод! – наплевав на Нинкину реакцию, несусь вниз как ужаленный.
Только тронь ее! Уничтожу!
Катя
– Дрянь неблагодарная! – Костик орет, не стесняясь ни пожилого охранника, ни редких в этот час посетителей в фойе. – Я для тебя все! Я тебя кормил, одевал, терпел твоего…
– Костя! – собираю силы в кулак.
– Заткнись! – его перекошенное лицо превращается в мерзкую гримасу. – Решила мне карьеру испортить? Вот так решила мне отплатить?!
– Карьеру? Ты мне жизнь испортил! – выпаливаю, наконец решившись, но перекричать Свиридова сложно.
– Ах вот как ты заговорила? Значит, я тебя подобрал! Нищую, бездомную… Считай, бомжиху! А ты!.. Да я тебя!.. Ты побираться будешь! Я тебя родительских прав лишу! А ребенка твоего в детдом сдам! Дрянь! Мерз… – и тут Костя замирает на полуслове.
Его лицо вытягивается, бледнеет. Смотрит в этот момент он не на меня, а куда-то мне за спину. Нет! Только не это! Оборачиваюсь… Марк!
Марк
– Катя, иди в палату.
Она трясется, как мышь, сжалась, обхватила себя руками, втянула голову в плечи, а этот скот просто нависает над ней! Но, увидев меня, немеет. Замирает в какой-то неестественной позе словно оглушенный.
Вот сейчас мы с тобой и поговорим, Свиридов.
– Иди в палату, – повторяю Катюшке, – Мишка волнуется.
– Марк, – тихо лепечет она, но хватает лишь одного моего взгляда, чтобы пресечь все возражения.
Нечего тебе здесь делать, малышка. Дай нам с Костиком поговорить. По-мужски. Но двигается она – отмирает и Костя.
– Ах вот оно что! – этот скот начинает мерзко ржать. – То есть ты меня еще и рогоносцем сделала!
– Катя, уходи! – по взгляду Свиридова понимаю, что она замерла на лестнице.
Но вот он смотрит не на нее, а мне в глаза. Значит, ушла. А он сразу стал не такой борзый.
– Свиридов, что ж ты за мразь такая?
– Я мразь? То есть это я чужую жену трахаю?!
Скот орет так, что, наверное, на улице слышно!
– Ты ничего не попутал? Или там в твоих Англиях так принято? Ты вообще с таким моральным обликом какое право имеешь тут работать? Тут детское отделение! Я с этим разберусь! Значит, в палате, мою жену…
– Заткнись, подонок! Ты попросту бросил ее! За два месяца к онкобольному ребенку не приехал ни разу! Ты понимаешь вообще, что такое ребенка после химии выхаживать? Когда он сутками не спит от боли и блюет дальше, чем видит? Что? Слабо? Противно? Деньги ей отправить тоже противно? Да твою ж… Хоть бы, сука, кровь Мишке приехал сдал!
Свиридов цепляется почему-то только за последнюю фразу.
– А нафига ему моя кровь?
– Блин, включи остатки мозга! Его же постоянно капают! От родственников же совместимость всегда лучше! У Кати первая, значит, у тебя должна быть третья! Ты ж отец!
И тут этот скот замирает, на мгновение замолкает, а потом начинает гомерически ржать. Просто до судорог, до икоты.
– Так… Так она тебе… не сказала?
– Не сказала что? – что-то не сходится.
Не такой реакции я ждал. А он аж задыхается.
– Не сказала!!! А! У… У меня вторая… Вторая группа крови, Захарский! – он вдруг становится спокойным и очень довольным. – Вторая положительная! – подходит на шаг ближе и спрашивает очень тихо, вкрадчиво. – А какая группа крови у тебя, Марк?
Глава 41
Марк
В моей голове вдруг на секунду воцаряется звенящая тишина. Не могу даже вздохнуть. Все, что клокотало во мне, замерло колючей ледяной пылью прямо в легких. Мир на мгновение перестал двигаться и вообще существовать.
– Что? – тихо произношу я, но Костик, кажется, уже не слышит.
Он упивается моментом. Хохочет в голос и направляется к двери, чувствуя себя победителем. Не-ет… Нет! Этого не может быть! Она не