Любовь под омелой - Эли Хейзелвуд. Страница 6

Я закрыла лицо руками, желая умереть на месте.

— «Замок»? — фыркнула Табита. — Хорошо если хижина. Мы всего лишь хотели хоть раз потусить с нашими парнями. Мы восемнадцать лет вели себя как ангелы! Буквально никогда не пытались тайком удрать…

— Возможно, поэтому у вас так плохо получилось, — заметил мистер Комптон. Справедливо.

— Но как вы узнали, какой отель мы забронировали? — медленно спросила я. В качестве еще одного маленького бунта я съела несколько конфет с коньяком у Си-Джея, и это вместе с событиями вечера сделало мой мозг слишком вялым, а окружающий мир — слишком насыщенным, как вода, в которой тяжело двигаться.

— Мы не знали. Но Марк сказал, что туда собираются ехать почти все выпускники, так что мы приняли это за рабочую гипотезу.

Табита ничего не ответила, но даже в заторможенном состоянии я поняла: надо ужасаться ее оцепенению. А когда ее родители отвезли нас к ним домой (пообещав, что «завтра утром, когда вы проснетесь, приедет папа Джейми, и на вас обеих как следует накричат»), она не колебалась. Марк уже спал. Но Табита, ведомая солодовым лимонадом и энзимами, расщепляющими алкоголь, которые ей еще предстояло выработать, ворвалась к нему в комнату и включила свет.

— Поверить не могу, что ты им, сука, сказал, — зашипела она на брата.

Я зашла за ней и закрыла за собой дверь: если Комптоны услышат их ссору, то нам попадет еще больше. Когда я повернулась, Марк сидел на краю кровати, полуобнаженный и сонный. Он провел рукой по волосам, зевнул — это длилось целых двадцать ленивых секунд, — но дурака валять не стал.

— Да брось, Таб, — сказал он.

— «Да брось»?! Сука, почему ты так стараешься испортить мне жизнь?

— Они узнали сами. Вы обе забили на комендантский час и не брали трубку. Они собирались звонить в полицию.

— И ты рассказал им про дурацкий отель!

— Я просто сказал, куда собирались остальные выпускники. Я понятия не имел, что вы задумали. Но если хотите начать жить своей жизнью, как нормальные люди, и сваливать тайком почаще, я буду рад научить вас, как не попадаться…

— Ты не мог позволить, чтобы у меня было хотя бы это, да?

— Таб… — Он закатил глаза. — Иди спать.

— Нет! Как бы ты себя почувствовал, если бы я тебя подставила? Что бы ты чувствовал, если бы я рассказала твои секреты?

Марк встал и распахнул руки.

— Я бы разрешил, но у меня их нет. Слушай, можно я лягу досыпать? Я не виноват, что в столь преклонном возрасте вы все еще девственницы…

Табита рванула вперед так быстро, что блеск ее платья напомнил мне падающую звезду. Она выдвинула ящик стола Марка, вытащила шкатулку и швырнула ее на коврик перед кроватью.

Шкатулка открылась, и оттуда высыпалось несколько десятков бумажек.

Нет. Фотографий. Много. На которых была…

Я моргнула.

Это что же?..

— Ты, скотина, — оскалилась Табита. — Весело тебе было рассказывать маме с папой о моих делах? Надеюсь, что да, ведь я до конца жизни буду рассказывать лучшей подруге, что ты, сука, по ней сохнешь. Особенно зная, что она считает тебя просто эгоистичным куском дерьма!

Я в недоумении посмотрела на Марка, ожидая, что он расхохочется и начнет все отрицать. Но не последовало ни быстрого возражения, ни подкола. Он стиснул челюсти, как будто скрипя зубами. Марк не сводил глаз с сестры, и я на мгновение испугалась, что ссора станет безобразной настолько, что я не смогу с ней справиться. Но потом он выдохнул:

— Свали к черту из моей комнаты, пока я не сказал маме с папой, что ты еще и пьяна.

— Скотина, — повторила Табита, вылетая за дверь во вспышке блесток.

Она оставила меня с ним, и я закусила щеку, а потом осторожно спросила:

— Это правда я? На фотографиях?

Марк сделал то, чего я не наблюдала уже около десяти лет, — покраснел.

— Боже, Джейми. — Он нервно провел ладонью по лицу. Это был первый раз, когда он назвал меня по имени, за… целую вечность.

Я опустилась на колени. Бальное платье, которое я надела на выпускной и так и не сняла, разлилось вокруг меня озером синего тюля и жемчуга. Я тихонько подобрала одно фото.

— Я помню вот это. Это с…

— С конкурсного диктанта, который ты выиграла.

Марк тоже встал на колени. Мягко забрал фото у меня из рук. Удивительно бережно начал собирать фотографии обратно в шкатулку, как будто это был его клад. Его сокровище. На которое не должны смотреть простые смертные.

— Почему? — спросила я.

— Почему? — Марк замер, встречая мой взгляд. — Ты правда сейчас спросила меня почему? Ты что, тоже пьяна?

— Вообще-то, да. Кажется. Наверное.

В этот момент я совершенно точно была не здесь. Как будто это происходило с кем-то другим, а я просто смотрела запись.

— Насколько все серьезно? — спросила я отвлеченно, указывая на шкатулку.

Бровь Марка поползла вверх.

— А ты как думаешь?

«Очень», — выдал мой медленный мозг.

— Но не слишком льсти себе, — добавил Марк холодно. — Наверное, я просто застрял на странной стадии своего психосексуального развития. Я ее перерасту.

Ну да. Наверное.

— Я…

— Ты можешь убраться из моей комнаты? — Он встал. Осторожно положил шкатулку обратно в ящик. — Я спал, пока ко мне не вломились моя психованная сестра и ее психованная подруга.

— О. Да, я… прости.

Мне понадобилась пара попыток, чтобы подняться на ноги. И к двери я шла полностью полностью дезориентированная.

Остановилась, когда услышала:

— Джейми.

Я обернулась.

Уголки губ Марка дернулись.

— Раз уж секрет вышел наружу…

Он взял телефон с тумбочки и сделал одну-единственную фотографию.

Меня.

В выпускном платье.

— Я правда не хотел, чтобы вам с Таб прилетело, — пробормотал он. — Но эгоистично порадовался, что ты не провела ночь с Найлом.

— Я… Почему?

— Потому что когда я увидел тебя в этом платье сегодня вечером, то подумал… — Он выдохнул. Покачал головой. — Он тебя не заслуживает. Никто не заслуживает.

Никто.

— А как же ты?

— Я заслуживаю тебя меньше всех. Но хочу тебя больше всех. И я не сдамся. То, на что я готов пойти… Однажды я тебе покажу.

Долгую минуту я обескураженно стояла в дверях, пока Марк мягко не подтолкнул меня:

— Можешь идти.

И я ушла.