Глава 4. Правила меняются, но не планы
Сирил повёл меня вначале по главным парадным коридорам, где встречались студенты разных факультетов-домов. Попались и парочка наших, они несли с собой свитки, а позади них шли скелеты, что несли тяжёлые на вид книги. Ни слова не говоря, кивком поздоровались со старостой. На меня же почти не обратили внимания. Встречали и учителя из профессорского состава, им мы уже кланялись, как и положено.
Затем и по служебным артериям академии, куда, казалось, не проникал свет даже от призрачных светильников. Воздух здесь был другим — не стерильной тишиной Склепа, а густым, спёртым, пахнущим старым камнем, пылью и чем-то сладковато-кислым, напоминающим забродившие ягоды. Стены сменились с полированного тёмного камня на грубый, пористый туф, в углублениях которого шевелилась тень.
— Иди строго по центру. — Предупредил Сирил. — Я заметил кольца вы так и не надели, так что стен даже и не думай касаться. Даже если появиться желания их коснуться.
— Да? Ну ладно, как скажешь. — Пожал я плечами. — А что будет? И желание обязательно должно появиться?
— Тебе ещё рано об этом знать. — сухо ответил он. — Вам всё расскажут на вступительном уроке завтра. Если вернёшься обратно, не забудь одеть кольцо, что было рядом с правилами.
— Если? — вскинул я брови.
— Кто знает, какое решение примет уважаемый ректор.
Интересное развитие событий. Меня скормят стенам, за то, что я что? Убрал со своего пути этого шутника? Ну так он знал с кем наедине остался.
Мы миновали арку, за которой открывался вид на внутренний атриум — не уютный дворик, а гигантскую вертикальную шахту, уходящую в непроглядную тьму внизу и теряющуюся в клубящемся тумане наверху. По её стенам, словно кровеносные сосуды, ползли жилы чёрного обсидиана, пульсирующие тусклым багровым светом с частотой медленного, тяжёлого сердца. Где-то далеко внизу доносился ровный, монотонный гул — не механический, а органический, словно академия переваривала что-то огромное.
— Сердцевина, — Бросил Сирил, не глядя на пропасть. — Центральный энергетический узел. Туда лучше не смотреть слишком долго. Бывали случаи… помрачения.
Я отвёл взгляд, чувствуя, как лёгкая дурнота подкатывает к горлу. Мой голод отозвался на эту пульсацию болезненным спазмом — не желанием, а отторжением, как организм отторгает яд.
Дальше путь вёл по узкому арочному мосту, переброшенному через бездну пропасти. Перил не было, только гладкий камень, а внизу зияла та самая тьма. Мы покинули основное здание, и как мы оказались на такой высоте, мне не совсем понятно. На нашем пути было столько лестниц, что двигались сами по себе в абсолютно любом направлении, что сейчас точно не скажу, какая именно нас сюда завела.
Мост, переброшенный по воздуху, вёл к одинокой, острой как игла башне. Это и был Ректорат. У меня сложилось впечатление, что таким путём не всех водили сюда. А только тех, на кого нужно было произвести эффект. Но на меня это сработало по-своему. Мне тут понравилось, и захотелось узнать больше таких тайных путей, где нет лишних глаз.
В длинном и тёмном коридоре, у единственной, непропорционально высокой и узкой двери из чёрного дерева, уже кто-то ждал.
Бэлла Ситцен.
Она была в своей новенькой сизой мантии Дома Шёпота, и смотрела не на дверь, а в узкое окно неподалёку. На её лице не было ни страха, ни любопытства, лишь глубокая, сосредоточенная задумчивость. Она услышала наши шаги и повернула голову. Её голубые глаза встретились с моими, и в них не было удивления.
— Кайран Вейл, — кивнула она, как будто мы договорились встретиться здесь. — Я тут из-за тебя, так понимаю?
Сирил остановился, его взгляд скользнул, между нами.
— Мисс Ситцен уже дала повторные показания госпоже Стигинс, — сказал он, обращаясь ко мне, но глядя на Бэллу. — Она подтвердила ваш конфликт с Солерсом и указала, что ты вернулся в группу… один. Теперь её показания будет выслушивать Ректор.
— Конфликт? — удивился я, и глянул на девушку.
Бэлла пожала плечами, её движения были странно лёгкими, будто она не совсем здесь.
— Я сказала то, что видела. Ты слишком долго отсутствовал, Вейл. И это было весьма заметно.
В её голосе не было обвинения. Была констатация. И что-то ещё… предложение? Она смотрела на меня так, словно ждала, как я отреагирую на эту западню.
— Я вернулся, когда понял, что меня обманули, и провожающий меня пропал. — ответил я, тщательно подбирая слова. — И больше Солерса не видел.
Уголок её рта дрогнул — не в улыбку, а в нечто, напоминающее мимолётное удовлетворение. Я не оправдывался, и говорил в точности, как и в первый раз.
Сирил, наблюдавший за этим молчаливым обменом, подошёл к двери. На её поверхности не было ни ручки, ни замочной скважины. Он просто приложил ладонь к тёмному дереву.
— Академия ждёт вас, Вейл, Ситцен. — произнёс он, и в его голосе впервые прозвучала не просто холодность, а некое подобие… сожаления?
Дверь бесшумно отъехала в сторону, открыв проём, заполненный не светом, а густой, неподвижной тьмой, казавшейся осязаемой, как чёрный бархат.
— Входите. И помните: здесь нет места лжи, только Истина, — сказал Сирил, отступая в тень.
Я сделал шаг вперёд, на порог. За спиной я чувствовал взгляд Бэллы — пристальный, анализирующий, запоминающий каждый мой жест. И взгляд Сирила — тяжёлый как приговор.
Переступил порог, услышал, как дверь закрылась. Обернувшись, я не заметил Бэллы, она осталась в коридоре. Помещение было округлым, высоким и с большими окнами. Здесь, как и в коридоре царил полумрак, а за окном уже опустились сумерки с тяжёлыми серыми тучами на небе. Обстановка аскетична, массивным стол, несколько полок с книгами, несколько зеркал, от которых создаётся ощущение большого кабинета.
Ректор стоял спиной ко мне, у стены, но его отражение — искажённое, растянутое в зеркалах — окружало меня с двух сторон. Он не обернулся.
— Кайран Вейл, — его голос звучал негромко, но каждая буква отдавалась чистым, ледяным звоном, будто лёд трескался под ногами. — Объясните ваше взаимодействие со студентом Солерсом.
Я сделал шаг вперёд, и десятки моих отражений сделали тоже самое, создавая сюрреалистичный хоровод.
— Взаимодействие, господин ректор, — начал я, заставив голос звучать почтительно, но с оттенком усталой обречённости, — было кратким и не по моей инициативе. Старшекурсник Солерс, представившись моим проводником, завёл меня в помещение, напоминающее кладовку для уборочного инвентаря, сообщил, что это мои апартаменты, и