– Не отказывайся, съезди, – мягко произнес он. – С бумагами проблем возникнуть не должно, это же почти деревня! Выполнишь, и все! Квиты!
Наташа
Не успела я шагнуть из лифта на лестничную площадку, как услышала надрывающийся за дверью телефон. Швырнув вещи к ногам, я поспешно полезла в сумку за ключами. Нервно шаря в ее необъятных недрах, я выуживала на свет то пачку сигарет, то потертые визитки, то тюбик помады. В результате было обнаружено много полезных и даже неожиданных вещей, но только не ключи. А телефон между тем не замолкал.
«Интересно, кому так неймется? – подумала я. – Знакомые не стали бы звонить днем. Знают: в это время я на работе. Значит, кто-то из родственников, а их у меня всего двое: дед и брат. Деда я предупредила, что вернусь из командировки сегодня, но он бы не стал так названивать. Слишком сдержан для этого, разве только опять что-то стряслось...»
По спине пополз противный холодок. Последнее время все шло чересчур гладко, и, хотя я гнала от себя неприятные мысли, горький опыт подсказывал: долго так продолжаться не может. Это всего лишь затишье перед очередной бурей.
От накатившей паники ноги подогнулись, и я рухнула на колени. Жутко нервничая и не думая о том, как дурацки выгляжу со стороны, вывалила содержимое сумки прямо на пол. Передо мной моментально образовалась внушительная гора хлама, которую я имею обыкновение таскать с собой. Я глухо застонала. Сколько раз давала себе слово все перебрать! А теперь, когда мне до зарезу нужны эти чертовы ключи, сижу на полу перед собственной дверью и не могу их найти.
Телефон за дверью на секунду смолк и снова разразился неистовой трелью. Я вздрогнула и с новой силой принялась перетряхивать свое добро. Ну где же они? Потеряла? Зажмурившись, попыталась вспомнить свой отъезд. В тот день я здорово опаздывала, из подъезда вылетала пулей, но ключи были зажаты в кулаке. Это точно. А вот потом... Телефон за дверью продолжал надрываться. Звон бил по нервам, не давая возможности сосредоточиться. Понимая, что могу так просидеть до вечера, я попыталась успокоиться. С чего я взяла, что случилась беда? Телефон трезвонит? Ну и что? Кто мне может так звонить? Олег? Братец живет с непоколебимой уверенностью, что его проблемы самые важные. Он способен среди ночи обрывать телефон по самому пустячному поводу, а тут день на дворе!
Застилавшая глаза пелена спала, и ключи тут же обнаружились. Они нагло высовывались из-под обложки записной книжки.
Стоило поднять трубку, как послышался раздраженный голос Олега:
– Где тебя носит?
Бессильно привалившись к стене, я вслушивалась в знакомые интонации. Все, как всегда! Ни тебе «здравствуй», ни «извини». Полная уверенность в том, что я существую на этом свете только для того, чтобы по первому зову сломя голову нестись ему на выручку.
– Что ты молчишь? Я с тобой разговариваю! – Степень раздражения в голосе брата достигла максимума. Оно и понятно, невнимания к себе он не выносил. – Почему, когда ты нужна, до тебя невозможно дозвониться?
От звука его голоса во мне начала закипать столь привычная в последнее время злость. Я сделала попытку сдержаться, но не получилось, и месяцами копившееся раздражение помимо воли выплеснулось наружу.
– Задержалась, – яростно огрызнулась я, мысленно дивясь самой себе. – Знаешь, в отличие от тебя, я работаю!
– Ой, ладно! – взвился Олег. – Лучше слушай! Мне нужны деньги! Срочно!
Стоило это услышать, как злость разом испарилась, и стало смешно. Ну и дурища же я! Дергалась, трепала себе нервы, а все вполне безобидно! Братец снова на мели! Не будь я такой взвинченной, сама бы догадалась. Фраза с требованием денег была знакома до боли. Последний раз Олег просил их два месяца назад, срок для него прямо-таки огромный. Неудивительно, что он так раздражен! Терпел, сколько мог, теперь пришла пора получать пособие.
– Забудь, – хмыкнула я. – У меня есть три сотни, и мне на них еще жить.
В ответ на столь наглый отказ я ожидала всплеска возмущения, но в трубке неожиданно зазвучал глуховатый басок деда:
– Наташенька, тебе лучше приехать. У нас проблемы.
Анна
В музей, где хранился архив Говоровых, я хоть и без охоты, но поехала. Это было моей платой Павлу Ивановичу за некогда сделанное добро. Попросту говоря, он меня спас. От улицы и всех связанных с ней неизбежных «прелестей». Дело происходило ночью, на вокзале. В зале ожидания кто спал, кто делал вид, что спит, но никто не хотел вступиться за девчонку, которую пьяный хулиган тащил на улицу. В результате Павел Иванович оказался единственным, пожелавшим вмешаться. Вокзальная разборка закончилась быстро и не в пользу моего обидчика, потому что тогда Павел Иванович не ходил один. Как только меня оставили в покое, я моментально вознамерилась исчезнуть, но мне такой возможности не предоставили.
– Присядь, – приказал мой спаситель.
Оценив свои шансы на побег, я неохотно подчинилась.
– Ты чья?
– Собственная!
– А живешь где?
Несмотря на благодарность, открывать душу немолодому тучному господину в дорогом пальто я не собиралась. Проще сквозь землю провалиться, чем признаться, что я сбежала из дома из-за очередного хахаля матери. В тот день они оба прилично выпили, пришли в игривое настроение, и ухажер, подзуживаемый моей развеселой мамашей, стал ко мне приставать. Отбившись удачно подвернувшейся под руку разделочной доской, я сбежала. Оказавшись на улице, поняла, что идти некуда, и отправилась на вокзал. Устроившись в зале ожидания, задремала в тепле, вот тут ко мне и привязался тот пьянчуга.
Не дождавшись ответа, мой спаситель предложил:
– Если тебе некуда идти, можешь пожить у меня.
Выросшая среди дворовой шпаны, я в бескорыстную доброту не верила и потому предложение встретила в штыки. Выслушав мой эмоциональный ответ, в котором каждое