Он знал, что должен двигаться дальше. Забыть прошлое, построить новое будущее. Но как это сделать, когда каждый успех напоминал о предательстве? Как радоваться жизни, зная, что лишил счастья себя и её? Что разрушил всё своими руками?Эти вопросы терзали его, не давая покоя ни днем, ни ночью.
Телефон в кабинете противно зазвонил, вырывая его из мрачных раздумий. Мужчина даже не обернулся.Он не мог ответить. Он просто смотрел в окно, на догорающее солнце, продолжающее окрашивать мир в багровые цвета его вины.
За эти пол года он оборвал связь со всеми, почти ни с кем не разговаривал, только по работе. Он отдалился от друзей, от семьи, от стаи, полностью загрузив свои дни работой, а ночи алкоголем.
Но это всё больше не приносил ему забвения.Он чувствовал себя заточенным в клетке собственного разума, где каждый день – это повторение одной и той же трагической сцены.С того самого злополучного раза у него не было женщин, он презирал себя и ненавидел их всех, за то, что они не Эмили.
Он больше физически не мог прикоснуться ни к кому другому.Бессонница стала его постоянным спутником. Алкоголь лишь на короткое время притуплял боль, но с рассветом она возвращалась с новой силой, терзая его душу. Он просыпался в холодном поту, с ощущением, будто что-то важное ускользает от него, и это ощущение с каждым днем становилось все сильнее.
33
Мейсон пытался найти утешение в работе, но даже там призрак Эмили преследовал его. В каждом проекте, в каждой задаче он видел ее отражение, ее смех, ее глаза. Это сводило его с ума, превращая его жизнь в мучительную пытку.
Вина… Она липла к нему, как смола, проникала в каждую клеточку, отравляла мысли и чувства. Он пытался бежать, прятаться в работе, топить горе в алкоголе, но ничто не помогало. Пустота внутри лишь разрасталась, пожирая остатки надежды и веры в себя.
Он знал, что заслужил это. Что он должен страдать, чтобы хоть немного искупить свою вину. Но как долго он сможет выдержать это? Как долго он сможет жить с этим кошмаром в своей голове?
Он открыл глаза и посмотрел на свое отражение в темном стекле окна. Но увидел там лишь тень человека, некогда полного жизни и надежд. Теперь же в его глазах читалась только усталость и отчаяние.
Внезапно он почувствовал, как его переполняет злость. Злость на себя, на свою глупость, на свою жажду успеха. Он допил виски и швырнул стакан в стену. Осколки разлетелись по кабинету, словно напоминая о разбитых мечтах.
Пора была ехать домой, место которое он тоже стал ненавидеть, потому что там его больше никто не ждал. Оно стало его личной камерой пыток.Он не мог больше, ни есть спокойно на кухне, не смотреть телевизор...ни просто сидеть в тишине, не чувствуя боли, что раздирала его на части.
Мужчина вышел из кабинета, стараясь не смотреть на осколки стекла. Взял ключи от машины, чувствуя, как дрожат руки. Завел мотор, и машина взревела, словно зверь, готовый вырваться на свободу.
Он выехал со стоянки, вдавливая педаль газа в пол. Город проплывал мимо размытыми огнями, каждый фонарь казался насмешливым взглядом, следящим за его терзаниями.Радио хрипело в эфире, но он не слышал ни музыки, ни новостей. В ушах стоял лишь собственный оглушительный стук сердца. Он свернул на трассу, и машина, повинуясь его ярости, помчалась вперед, проглатывая километры ночной дороги.
Путь домой казался бесконечным. Фары выхватывали из темноты лишь короткие участки асфальта, как будто сама вселенная не хотела показывать ему путь. В голове пульсировали обрывки мыслей, воспоминания о прошлом, сожаления о будущем.
Подъехав к дому, он на мгновение остановился, собираясь с духом. Дом выглядел мрачным и неприветливым в ночной темноте. Мейсон заглушил мотор и вышел из машины, чувствуя, как холодный воздух обжигает лицо.
Шагнув через порог, он ощутил привычную волну тоски, накатывающую на него.Дом встретил его звенящей тишиной. В пустых комнатах эхом отдавались его шаги, напоминая о былом смехе и уюте.Мейсон бросил ключи на столик в прихожей и, не включая свет, побрел вглубь дома, в свою спальню, ставшую его тюрьмой.
Мейсон даже пару раз думал о том, чтоб продать этот особняк, но он даже самому себе не мог признаться, что всё ещё надеется, что Эмили вернётся. Но с каждым днём эта надежда таяла.Мужчина опустился на край кровати, чувствуя, как пружины недовольно скрипят под его весом.
В полумраке комнаты смутно виднелись очертания знакомых предметов.Все вещи казались немыми свидетелями их прошлой жизни, теперь превратившейся в мучительное воспоминание.
Мысли о продаже дома были для него равносильны предательству. Предательству их общего прошлого, их любви, их надежд. Пока этот дом стоял, он чувствовал, что частичка Эмили все еще живет здесь, в этих стенах, в каждом уголке, пропитанном её ароматом.
Он закрыл глаза, пытаясь заглушить нарастающую боль. Тишина давила на него, словно тяжелый груз, напоминая о его одиночестве. Но он знал, что не сможет уйти. Ведь только боль напоминала ему о том, что Эмили когда-то была в его жизни.
34
Прошло ещё три месяца. Строительство комплекса шло полным ходом. Сварщики, точно муравьи, сновали вокруг него, соединяя листы металла и укрепляя каркас. Инженеры, с чертежами под мышкой, проверяли каждый узел, каждую деталь.И день ото дня, под неустанным трудом сотен людей, "Феникс" становился все более реальным, все более могущественным.
Сегодня был день рождения Алекса. Девять месяцев Мейсон игнорировал друга, не отвечая на его звонки и отгородившись от внешнего мира за чувством вины.Он знал, что должен был быть там, на празднике, разделить с Алексом этот день, но мысль о том, чтобы предстать перед ним после всего, что он сделал, останавливала его.
Мужчина сидел в своем доме, полумрак рассеивался лишь тусклым светом от экрана телефона. Он хотел позвонить другу, но не знал, что ему сказать.Они не разговаривали с тех, пор как ушла Эмили.Мейсон даже в стае не появлялся, переложив все дела волков на плечи Алекса.
Пальцы Мейсона дрожали, когда он набирал сообщение, стирая его снова и снова. Каждое слово казалось фальшивым,