«Искра». Выбор казался ей насмешкой – сейчас, когда вся ее карьера могла вот-вот обратиться в дым. Раз уж полиция умудрилась добраться до ее личного дилера и теперь использовала ее же пароль для шантажа. Самым обидным в этой истории было то, что Нора уже больше года не употребляла поддельную ЛСМ. Воспоминания о том мрачном периоде вгоняли ее в смятение. Она знала, что еще далеко не спасена. Да и можно ли чувствовать себя застрахованной от соблазна, когда тебе уже знаком мучительный экстаз порока?
Она сделала глубокий вдох и отложила телефон. Внезапно ею овладело неудержимое желание пойти побегать. Нора переоделась, влезла в кроссовки и двинулась по привычному маршруту. Ровное дыхание, послушное тело – с первых шагов Нора знала, что это будет освободительный бег. В беспроводных наушниках Woodkid пел «Run Boy Run» [30]. Планеты наконец-то выстраивались в правильном порядке. Вскоре она почувствовала первые выплески эндорфина. Прибавила скорость. Ляжки напрягались, ступни отталкивались от асфальта. Неудержимая. Она бежала в ритме толчков сердца. Вся в поту, с растянутыми до бесконечности мускулами. Любые проблемы сейчас казались далекими. Благодаря усилиям тела все становилось простым. Пока мозг занят превозмоганием боли, с человеком происходит нечто спасительное. Все внешнее предстает ничтожным. В отбивающих ритм шагах было что-то примитивное. Она поможет следователю найти виновного, и все вернется на круги своя. На полдороге телефон, закрепленный в кармашке на руке, завибрировал, и музыка прервалась, уступив место звонку. Нора узнала номер регистрационного отдела «Фрагранции» и ответила.
– Мадам Олссон, у нас проблема.
10
В мире насчитывалось тридцать два ольфактора. Восемь практиковали в Фонтенбло, остальные двадцать четыре обосновались в каждом крупном городе Франции. Чтобы стать частью этой элиты элит, требовалось пройти долгую и сложную процедуру, причем возможность предложить свою кандидатуру имел только сотрудник «Фрагранции». Одно это уже представляло собой немалый вызов: на Linkedin список вакансий в тайных сообществах, естественно, не публиковался. На следующем этапе наемный работник, имеющий не менее четырех лет стажа, мог поступить на обучение в центр в Фонтенбло исключительно под поручительство и при поддержке своего наставника. Элиас Револь сейчас пребывал в начале именно этого этапа. Само обучение занимало от двух до пяти лет. Период, на протяжении которого новобранец ждал, когда освободится место одного из тридцати двух практикующих специалистов. Тогда ему предложат выкупить лицензию уходящего на покой. Но если Корнелия не замечала в нем требуемого таланта, то все усилия ученика могли в любой момент пойти прахом. Никто не имел шанса стать ольфактором по какой-то случайности.
Утром в понедельник Элиас явился домой к Алену. Именно оттуда его должна была забрать машина, присланная центром. Он приехал чуть раньше, чтобы выпить кофе с Клодиной. Увидев, как он заходит на кухню, та бросилась к нему и от души обняла. Элиас отметил, что на ней были духи, изготовленные Аленом. Тот дарил жене свое новое творение к каждой годовщине свадьбы. Традиция, остававшаяся незыблемой даже после стольких лет. У Клодины были странные отношения с ароматами: ее предпочтения следовали строгим циклам, последовательно перебирая все семь обонятельных семейств. Во время их предыдущей встречи мадам Фиссон вступала в фазу «цветочные духи». Высвободившись из ее душистых объятий, Элиас пришел к выводу, что нынешний период – это «шипровый с фруктовыми нотами». И очень обрадовался. Аккорд этого типа, основными составляющими которого являлись бергамот, персик, дубовый мох, пачули и ладанник благородный, был у молодого человека среди самых любимых. И даме не первой молодости классическая формула, чуть сдобренная мазком современности, придавала сдержанный оттенок юности.
Клодина и Элиас как раз беседовали за чашечкой крепкого кофе, когда к ним присоединился ноющий Ален. У ольфактора сложилось впечатление, будто кто-то прикасался к его коллекции снежных шаров. Пока Клодина беспардонно врала, заверяя, что она тут ни при чем, Элиас, тщетно пытавшийся вернуть разговор в прежнее русло, внезапно различил в завитках ароматного пара, поднимающегося от черной жидкости, нотки индола [31]. У этого препарата была одна особенность: в чистом виде он обладал сильным фекальным запахом, но, дистиллированный в очень малом количестве, приобретал цветущие чувственные акценты. Парфюмеры единодушно выбирали это исполненное парадоксов вещество, чтобы оттенить композиции из белых цветов. С закрытыми глазами Элиас разбирал на составляющие каждый нюанс напитка, позволяя жидкости остыть.
– Тебе следовало предупредить нас, Элиас, что ты предпочитаешь фраппучино.
Шутка Алена не понравилась Клодине, и та незаметно хлопнула мужа по руке. Ален давно подметил: когда Элиас, чтобы успокоиться, укрывается в ольфакторном мире, он становится похожим на аватара из видеоигр, которого отключили от главного сервера. Но если наставник не позволит себе даже подшутить над поведением ассистента, то малышу так никогда и не удастся с собой совладать. Ален был убежден, что именно ирония позволяет продвигаться гигантскими шагами по пути выздоровления и принятия себя.
Скрип гравия под колесами въезжающей во двор машины положил конец его размышлениям. Прощание было коротким, тем более что Ален вскоре приедет в центр для участия во внеочередной генеральной ассамблее. Единственный багаж Элиаса состоял из рюкзака с черной одеждой. Строгий дресс-код, заведенный Корнелией, еще одна из ее многочисленных эксцентричных штучек. Из машины вышел мужчина и, не говоря ни слова, открыл заднюю дверцу. Элиас бросил последний тревожный взгляд на Клодину и Алена, прежде чем залезть в салон. Ровно в десять часов седан с затемненными стеклами отъехал от жилища Фиссонов.
В дороге Элиас заметил, что от водителя