Элиас оставил велосипед в квартире и отправился в лабораторию пешком. По дороге зашел в булочную купить сэндвич и пирожное. Прежде чем откусить, пришлось убеждать себя, что осы, жужжавшие в витрине, не садились на его завтрак. Потом он спустился по улице Болтон, пересек площадь Республики и наконец поднялся по бульвару Рене Левассёра.
В филиале не было ни души. До чего же приятно оказаться в таком безлюдном и тихом месте! Элиас открыл кабинет Алена и достал из металлического шкафа десятки склянок с исходниками. Можно приступать к ревизии всех гамм [10]. Он начал тестировать вещества вслепую. Благодаря своему натренированному носу он разлагал на составляющие и готовил список оттенков каждого запаха. Затем записывал все в тетрадь, уже третью за этот год. С каждым запахом он ассоциировал цвет, воспоминание, а главное – эмоцию: уж этого-то ему хватало выше головы, при малейшей передряге эмоции били из него фонтаном.
В возрасте семнадцати лет психиатр диагностировал у него повышенную эмоциональную возбудимость. Элиас воспринял это известие с некоторым облегчением. Узнать имя своего врага – первый шаг в борьбе с ним. Всю жизнь он чувствовал себя не таким, как другие, не понимая, в чем дело. Со временем он заметил, что привычка разбирать, из чего состоит интимный запах его собеседников, не вполне соответствует понятию нормы. И с тех пор каждое мгновение стало для него борьбой – с собственными эмоциональными затруднениями, а главное, с раздражающей склонностью принюхиваться ко всему окружающему.
Один за другим он подносил к носу все исходные материалы. Закончив, отправлялся за новыми, и так до самого вечера. Прогулкой явно придется пожертвовать. Вызванные обонянием головные боли, сопровождавшие первые сеансы, казались уже страшно далекими: теперь он спокойно мог перебирать свои гаммы ароматов целыми днями, и на данный момент источником его мигрени был исключительно Get 27…
Внезапно Элиас остановился: блоттер [11] с нанесенной на него субстанцией вызвал у него мимолетную ассоциацию. На этикетке значилось «цитраль» [12]. Отголосок приятного воспоминания быстро сменился желанием снова пережить тот момент. Он встал и направился к туалету. Опершись о край раковины, приподнял одну из плиток навесного потолка, сунул в отверстие руку и достал завернутый в ткань маленький алюминиевый бидон.
После каждого забора летучей мемоактивной субстанции обязанностью Элиаса было выкинуть использованную пипетку. Но предварительно он собирал ею несколько капель, оставшихся на стенках резервуара. Таким образом юноша накопил около десяти миллилитров чистой ЛМС. Если кто-нибудь однажды узнает про этот тайник, Элиасу останется только сдать свой бейджик «Фрагранции» и обзавестись термосумкой уличного разносчика. Даже Алену не удастся его отмазать.
Он смешал психотроп с первичным цитрусовым обонятельным сырьем и поудобнее устроился на стуле. Выбрал комфортное положение тела, включил респиратор и вдохнул пары. Голова на несколько мгновений закружилась.
Вначале обозначились холодные гесперидные [13] ноты, потом к ним добавились фруктовые оттенки. Мозг предложил ему множество реминисценций… все туманные. Словно каталог, который листают слишком быстро, не различая конкретики. Затем истории стали узнаваемыми. В сознании сформировались слова. Продолжая скользить, Элиас сумел ухватиться за одно из воспоминаний: лето, лимонад, солнце, загородный дом, аромат, фрукт, пирог. Есть. Он его засек. Молодой человек пришел в себя. На лбу выступили капли пота. На жаргоне «Фрагранции» такой опыт назывался панорамой. Техника заключалась в том, чтобы почувствовать простой и знакомый запах. Из тех, которые не раз встречаются в жизни. Мозг, реагируя, предлагал множество ассоциированных воспоминаний, оставалось только выбрать и углубить одно из них. Элиас свое нашел.
Это был его первый визит в дом Фиссонов. Ален с женой жили в красивой усадьбе недалеко от Мана. Вдоль аллеи, ведущей от дороги к крыльцу, высились сосны. А в глубине сада имелись даже переливной бассейн и теннисная площадка с твердым покрытием. Элиас, который в то время был лишь одним из многих пациентов, прекрасно все помнил. Запах стирального порошка вился из комнаты в комнату, тонкий, мягкий и приветливый. Этот аромат врезался ему в память – в особенности из-за резкого контраста с царящим вокруг негостеприимным нагромождением хлама. Уже и в то время коллекции ольфактора поглощали все свободное пространство, так что Элиас передвигался по комнатам с жуткой опаской, ожидая неминуемого оползня. В мировой истории он стал бы первой жертвой домашней лавины. В тот день Ален предложил ему устроиться в гостиной. Эта комната принадлежала Клодине Фиссон, и коллекциям Алена доступа сюда не было. Она увлекалась разнообразными, всех видов и размеров, растениями и размещала их буквально повсюду. К примеру, на журнальном столике красовался роскошный букет ландышей, жаждавший поделиться своим благоуханием с любым, кто к нему приблизится.
Чуть позже из кухни появилась и сама Клодина – с широкой улыбкой и возвышавшимися на тарелке двумя кусками лимонного пирога.
Элиас, довольный тем, что поймал-таки свое воспоминание, поднялся, чтобы подготовить все необходимые ингредиенты. Выставил их перед собой и откупорил. Потом уточнил атмосферу. Белый мускус дома, хлор бассейна, скошенная трава в саду, теплое покрытие теннисного корта, древесный сок высоких сосен, пыль предметов, слишком долго остававшихся на одном и том же месте, навощенный паркет, грунт для растений, аромат ландыша. И конечно же, цитраль – главная составляющая лимонного пирога и становой хребет его воспоминания. Какие-то запахи он забыл, но и этих будет вполне достаточно.
Закончив, он включил распылитель. Погружение оказалось таким резким, что он не успел устроиться на стуле и чуть с него не сверзился.
– Душа моя, мне нужно переговорить с Элиасом. Ты не могла бы оставить нас одних?
Ален словно бы стеснялся Клодины.
– Ты знаешь, почему я каждый год дарю мужу ландыши?
Клодина достала часть цветов и протянула их Элиасу.
– Наверно, это традиция?
Молодой человек уткнул нос в один из колокольчиков. Приятный бело-зеленый запах напомнил ему отдушки для туалета. Он разозлился на себя за эту ассоциацию.
– Ландыши в начале июня! Да уж, оригинальнее традиции не придумаешь! – развеселилась Клодина.
– Душа моя! Посерьезнее!
Воздев указательный палец, Клодина заставила мужа замолчать и, не спуская с Элиаса глаз, объяснила ему всю особенность ландышей. Эти цветы, как и все лилейные или, например, пионы и сами лилии, так тонко устроены, что никакая техника экстракции не позволяет получить из них экстракт или абсолю [14]. Но парфюмеры, очень не любившие сталкиваться с сопротивлением, пустились на хитрость. При помощи носа и достижений органической химии они сумели искусственно воссоздать запах ландыша, столь ревниво оберегаемый природой. Подобные растения называли немыми цветами.
– Значит, вы хотите намекнуть мужу, что