Дело в том, госпожа, что я нахожусь теперь в таком состоянии умственной ажитации, которое собаки французских пород называют suprême, и под влиянием которого несчастные могут сотворить и творят – что угодно! О госпожа, если не позволено мне будет излить свое сердце, боюсь, что может оно меня довести до бешенства – до того даже, что укушу! О да! Я чувствую в себе уже дрожь подступающей водобоязни!
«Но при чем же тут я», спросите Вы, «мы едва ли знакомы». О госпожа! Госпожа! Вы известны мне более, чем можете представить! Именно Вы изменили мое расположение, превратив меня из доверчивой, любящей собаки в пса, гонимого фуриями! Если бы Вы только оставили эту… утку! эту отвратительную утку в ее родном пруду – если бы Вы прежде всего не ввели ее в этот дом; о, я не был бы сейчас безумным созданием, кое видите перед собою!
В течение семи лет хозяйка моя и я были друг другу первейшей опорой и утешением. Даже милая собачка из десятого дома, хотя я и признаю, что допускал в ее отношении неподобающие вольности, даже она не смогла встать между нами. И вот является эта… утка! существо, лишенное сердца и соображения! И тотчас же хозяйка моя одолеваема восторгами в ее сторону – ни на что более и смотреть не желает! Ею хвалится перед гостями – ее произвела в фавориты – в то время как я, незамеченный, неоцененный, гляжу мрачно – и едва ли не с пеною у рта от ярости!
Госпожа, несравненно легче разрушить покой семьи, нежели его восстановить. И все же молю Вас – на задних лапах молю – попытайтесь искупить обиду, Вами невольно нанесенную в отношении меня, несчастного четвероногого, у которого не найдется греха перед Вами! Хотя я и создание низменное, все же прозреваю в Вас «дарование такой силы, что и гения приведет в отчаяние»; обратите же его в пользу избавления моей неизменно возлюбленной хозяйки от ее пагубного увлечения – откройте ей постыдность обретения новых любимцев в ее годы – заставьте увидеть жестокость ее… ее… Но мое перо отказывает мне… О сердце! Сердце мое! Ах! А-а-а! А-а-а-а-у-у-у-у!
27
Доверие вам было оказано ошибочно
«Шотландский собаковод и сельский вестник», издаваемый с 1884 года – иллюстрированный журнал, посвященный «разведению, содержанию и выставлению собак, а также домашней птицы, голубей, певчих птиц и прочих пород». В номере за май 1887 года было напечатано это письмо, присланное рассерженным владельцем ирландского терьера, принявшего участие в выставке в шотландском городе Эр. Судя по комически разъяренному тону заявления господина Маклахана, судейство на выставке оказалось по его мнению недостойным.
Дэвид Маклахан – в редакцию
«Шотландского собаковода и сельского вестника»
Май 1887 г.
Поскольку я принимал участие во вчерашней выставке ирландских терьеров в Эр, и остался весьма неудовлетворен судейством, считаю своим долгом теперь потребовать от Вас объяснения, что же побудило Вас действовать подобным образом. В разделе кобелей Вы отдали первое место Гаррифорду, с чем я спорить не стал бы, если бы Гаррифорд имел право выступать, что само по себе сомнительно, поскольку он чемпион породы. И если бы не этот его новый хозяин, то его там и не было бы, потому что ни один настоящий джентльмен не позволил бы себе выставлять чемпиона на этом уровне. Что же до Гиффорда – не будь второй конец его поводка в руках господина Ламсдена, на него никто и не взглянул бы, поскольку любой, кто хоть немного разбирается в ирландских терьерах, понимает, что глядеть там не на что. На третье место Вы поместили пса, у которого нет ничего, кроме ног; Фейган же остался четвертым – и это собака, взявшая первое место по стране перед компетентным судьей. Одно из двух: или вы ничего не понимаете в ирландских терьерах, или же медали вы присуждали не собакам, а владельцам.
Среди сук вы поместили Рэнди четвертой, в последний момент передвинув ее и вовсе с пятого места – в то время как в Глазго она была второй из двадцати участников. Вы же и присудили ей первое место в Уишо, а Эрин оставили без награды; вчера же Эрин поставили второй, выше той же самой Рэнди, и сделали вид, что с Эрин не знакомы – с этой псиной, которая слишком широка в груди, хромает на одну ногу, и имеет морду как у обезьяны. На кругу Вы мне сказали, что у Рэнди слишком мягкая шерсть – так шерсть у нее никак не изменилась с выставки в Уишо. Я разводил фокстерьеров, скайтерьеров и ирландских терьеров, когда Вы еще понятия не имели, что такое собака. Хотелось бы мне знать, откуда в Вас эта самоуверенность, позволяющая Вам на публике объявлять себя знатоком. Вывели Вы хоть одного ирландского терьера? Или хотя бы владели им? Вы считаете, что разбираетесь в их стойке? Если это и есть уровень Ваших знаний, то доверие Вам было оказано ошибочно. Уж не вообразили ли Вы, что я подчинюсь прихотям жалкого любителя? У меня нет возражений, если кто-то еще согласен предоставить Вам бесплатное образование; в мои намерения это не входит. Вчера, рассадив своих собак по местам, я пустился на поиски, надеясь получить от Вас разъяснение. Ваше великое счастье, что я Вас не нашел – а для будущих участников выставок ирландских терьеров великое несчастье, – потому что иначе я дал бы Вам несколько практических рекомендаций, которые вспоминались бы Вам всякий раз, когда Вы оказывались бы поблизости от ирландского терьера. Я предприму все усилия, чтобы наша встреча состоялась. В настоящее же время я требую от Вас объясниться. Я не собираюсь сплетничать у Вас за спиной, подобно тому, как поступили Вы вчера на кругу, поэтому предупреждаю заранее, что собираюсь написать касательно этого случая также и в «Животновода» и прочие издания.
Вчера Вы признались господину Ламсдену, что опозорились; господин Ламсден передал ваши слова мне, и теперь моя очередь сказать их Вам. Извольте объясниться немедленно.
28
Моя милая девочка
В 2002 году в английском городе Чешир ласковые руки бережно подняли восьмимесячного щенка бигля и поместили его в объятия новой хозяйки: английской комической актрисы и радиоведущей Сью Перкинс. Этим было положено начало тесным отношениям, продолжавшимся одиннадцать лет. В двухлетнем возрасте у Пикл