– Хорошо еще, что ночь теплая, – нравоучительно заметил мистер Джонс. – Туман почти рассеялся.
Опомнившись, он понял, что городит чушь, но на лице Долорес не появилось никаких признаков неодобрения – нагая, она застенчиво стояла перед ним, словно случайно поместив одну руку против лобка. Во тьме ее тело казалось не таким морщинистым, горб был вовсе незаметен.
Вергилий поднял руки, и она устремилась к нему, он потянул ее к себе на траву, она рывком легла и замерла в ожидании.
Мистер Джонс поцеловал ее.
Поначалу их руки двигались медленно, медленно и неуверенно – они словно изучали, как кожа прикасается к коже, рисуя на телах боязливые узоры. Но постепенно руки нашли свою цель, напряжение и скованность ушли из спин, шеи и плеч, движения стали естественными, несущими радость.
Руки вспомнили свою искусность, лихорадочные губы, разделяясь и соединяясь, отправились на поиск других губ, языки била дрожь наслаждения, открываемого заново.
– Совсем неплохо для зеленых юнцов, – заметил Вергилий Джонс, и Долорес счастливо засмеялась. Много времени прошло с тех пор, как он последний раз слышал ее смех; воистину слышать этот смех для него было высшим удовольствием, и он тоже рассмеялся.
И смех сделал свое дело; шлюзы раскрылись, и потоки желания смыли нерешительность. Их тела переплелись.
– Горб! Обними мой горб! – выкрикнула Долорес.
Руки Вергилия Джонса обхватили эту прискорбную выпуклость ее тела, принялись гладить, тереть и мять; Долорес вздрагивала от наслаждения, и чувство ущербности чудесным образом менялось, превращаясь в сексуальность.
Несколько первых мгновений она лежала рядом с ним, потом вскочила и устроилась сверху, ее руки ухватились за обширные складки его тела, с детским наслаждением она принялась мять и крутить его плоть. Они снова смеялись; Вергилию теперь тоже не нужно было страдать из-за своих небезупречных очертаний.
– Словно тесто мешу, – хихикала она, притворяясь, что лепит из его живота буханку.
Он кончил один раз, она же не кончила совсем. Любые органы от бездействия теряют чувствительность. Но ни он, ни она не обратили на эту безделицу особого внимания; то, что случилось с ними, само по себе вполне удовлетворило их – о большем они помышлять не могли. Некоторое время после того, как все кончилось, он попросту неподвижно лежал поверх нее, обтекая ее собой со всех сторон, укрывая, чувствуя под собой ее кости, жесткие и почти не покрытые мясом, совсем не как у него, – так они были одним зверем, четырехруким и четырехногим, двухголовым, украшенным улыбкой.
Ее груди были парой сморщенных сушеных фиг, его же – были большими и мясистыми, как арбузы. Его пенис, короткий и толстый, покорно лежал в жесткой лунке ее ладони.
– Даже не думай худеть, – говорила ему она. – Таким и оставайся. Оставайся Вергилием.
– Мне не удастся похудеть при всем желании, – отвечал он, – с таким-то заболеванием. Моя щитовидная железа не реагирует на диету.
– Вот и хорошо, – отзывалась она.
– Кстати говоря, – добавлял он, – представить тебя толстой я тоже не могу.
– Все останется как было, – говорила она. – Мы будем сидеть на берегу, кормить кур, слушать птиц и вести хозяйство и…
Заметив выражение его лица, она замолчала.
– Вергилий, – воскликнула она. – Все останется как было! Все!
Выражение его лица не изменилось.
Возможно, я совершила ошибку, когда решила лечь с ним. Теперь он получил то, что хотел. Теперь мне нечего ему больше предложить, нечего посулить, нечем его удержать.
Возможно, я совершил ошибку, когда решил лечь с ней. Еще одно обязательство, еще одна забота, еще один потенциальный источник вины. Если я лег с ней, то не солгал ли я ей?
Возможно, я поступила правильно, когда решила лечь с ним. Теперь между нами нет тайны, все решено, ясно и открыто. Теперь он знает, что любит меня.
Возможно, я поступил правильно, когда решил лечь с ней…
– Я люблю тебя, – сказала Долорес О'Тул.
– Я люблю тебя, – сказал Вергилий Джонс.
Им обоим было очень и очень грустно.
– Это все он, – горячо прошептала Долорес.
– Кто?
– Взлетающий Орел, – ответила она. – Если бы он не появился здесь, мы не оказались бы… здесь.
– Значит, мы должны быть ему благодарны, – ответил Вергилий Джонс.
– Да, – печально произнесла Долорес. – Мы должны быть ему благодарны. За все.
Но есть горе, подумал мистер Джонс, и есть вина: найдется ли тот, кто покорно принесет их и положит под двери Гримуса?
Долорес упрямо не сводила глаз с горы.
– Все останется как было, – сказала она сквозь сжатые зубы.
XII
Взлетающий Орел проснулся от подземного толчка. Было раннее утро. Сотрясение почвы достигло его сквозь тонкую циновку; единственный низенький столик сдвинулся с места, кусочки пазла посыпались с него каскадом. Взлетающий Орел мгновенно вынырнул из сна и тут же вскочил на ноги; но все уже закончилось, толчки были слишком слабыми, чтобы вызвать хоть какое-то разрушение.
За секунду до пробуждения ему снился сон, точнее, кошмар. Он в полной боевой раскраске стоял на вершине черной скалы и, размахивая томагавком, безуспешно сражался с орлом, который, раз за разом налетая, рвал когтями его тело, клевал его плоть, а снизу за ними наблюдала молчаливая темная фигура без лица, высокая и стройная. Пальцы незнакомца были унизаны кольцами, он смеялся, смеялся не переставая: это был смех Деггла.
В комнате все еще царил полумрак, сквозь мешковину на двери и окне пробивались первые лучи утреннего света. Несколько секунд он стоял, тяжело и взволнованно дыша, переводя взгляд с пустой циновки Долорес О'Тул на пустое кресло-качалку мистера Джонса и обратно. Потом вышел наружу.
Мистер Джонс и Долорес О'Тул стояли рядышком перед домом; кудахтали растревоженные куры, разбуженные птицы визгливо гомонили. Такие непохожие друг на друга мужчина и женщина стояли неподвижно. Язык Вергилия непроизвольно кружился; взгляд Долорес казался задумчивым и отстраненным. Взлетающего Орла она не замечала.
– Землетрясение, – произнесла она.
– Что? – не понял Взлетающий Орел. Долорес его не слышала.
– Великая Черепаха пошевелилась, – сказала она, обращаясь к Вергилию, и усмехнулась.
Вергилий поглядел на свою подругу с тревогой. Долорес замолчала, а потом серьезно продолжила:
– Нет-нет, я ошиблась, ничего не случилось. Все остается как было.
– Миссис О'Тул здорова? – спросил Взлетающий Орел.
– Да, да, она здорова, – отозвался мистер Джонс, подталкивая Долорес к дверям хижины. – Она немного испугана, вот и все, – добавил он скорее для себя, чем для Взлетающего Орла. –