На плоту царил покой. Взлетающий Орел сел и стал невозмутимо разглядывать спокойную водную гладь вдали. Язык Вергилия время от времени обегал губы, словно патрулируя их границы.
– Задумывались ли вы когда-нибудь о смысле выражения «окаменеть от страха»? – спросил он Взлетающего Орла. – Превратиться от страха в камень, чувствуете?
Чуть повернувшись к своему проводнику, Взлетающий Орел лениво ответил что-то, но Вергилий уже уносился мыслью дальше.
– Так люди живут в К., понимаете? – продолжал он. – Окаменев. Хотите знать от чего?
Вергилий резко вздернул плечи, словно сбрасывая с них груз.
– Всему виной эти проклятые измерения. (Он нахмурился.) Помните, я советовал вам сосредоточить мысли на чем-нибудь одном, на вашей сестре Птицепес например? Только так и можно защититься. В К. действие Эффекта чувствуется еще сильнее. Оттуда до Гримуса рукой подать. Это сводило их с ума… И они обнаружили, что единственная возможность держать эту чертову штуку под контролем – это сосредоточиться на чем-нибудь одном. До невозможности. Стать одержимым. Вот правильное слово – одержимость. Одержимость закрывает разум для измерений. Вот какой он, К., – город одержимых. Думаю, вы понимаете, что я хочу сказать. Они там окаменели от страха. Нет ничего страшнее, чем быть внутри себя чужаком. Людям не нравятся собственные сложности. Это подлинная трагедия.
– Одержимость? – переспросил Взлетающий Орел. – Но чем? Чем одержимость?
– О, да чем угодно, – отозвался Вергилий. – Хоть бы и мытьем полов. Доведите одержимость до абсурда, и она станет вам отличной защитой. Взять хотя бы миссис О'Тул: одержимость постоянством – превосходная защита. Ведь, как я уже говорил, Эффект набирает силу, понимаете? Он распространяется.
Вергилий замолчал.
– Некоторые заставляют себя заново проживать каждый следующий день в точности как минувший. Один и тот же день, в точности, снова и снова. Переселенцы – они такие, пускают ложные корни. Если нагородить достаточно лжи, то можно добиться своего. И защититься.
Время остановилось; они сидели, стояли, двигались, спали. В какой-то момент Взлетающий Орел спросил Вергилия Джонса:
– А у вас, Вергилий?
– Что у меня? – не понял тот.
– Вы говорили, что в любой жизни есть пик… а у вас?
– Ах, да, – отозвался Вергилий. – Мой пик давно позади.
Снова наступила тишина. Потом он сказал:
– Когда-то. Тогда. Раньше. Гроза титек, да.
– Вы были женаты? – спросил его Взлетающий Орел.
– О да, – ответил Вергилий Джонс. – В свое время. Кажется. Недолго.
Поднялся ветер. Их изорванный парус наполнился. Они продолжали плыть неизвестно откуда неизвестно куда по бесконечному морю.
– В бесконечность, – объявил Вергилий Джонс, – туда, где разрешаются парадоксы.
– Вергилий, – спросил Взлетающий Орел, – как вы думаете – я поправлюсь?
– Что? Поправитесь?
– Да, от Лихорадки измерений, – объяснил Взлетающий Орел. – Сейчас я отлично себя чувствую. Все успокоилось. Я выздоравливаю?
– Не знаю, – ответил Вергилий. – Может быть, да. А может быть, и нет. Чудовища не приходят поодиночке. Вы сами должны знать.
– Нет, – возразил Взлетающий Орел. – Я ничего не знаю.
– В любом случае (это только между нами), – заговорщицки произнес Вергилий, – я уверен, что с чудовищами мы справимся.
Ашквак составил новый план. Больше он вмешиваться не станет. Но немного ускорить развитие событий все-таки не мешает; его уже начала одолевать скука. Хотя появление на сцене мистера Джонса обещало ему более интересное представление.
XXIV
Навстречу им из моря поднялась земля или, вернее, суша, подобной которой ни один из них никогда не видел. Она не была твердой, но и жидкой тоже не была – какая-то скользкая и блестящая масса. На мгновение она показалась пустой, как воздух, потом вдруг обрела консистенцию патоки, а следом стала гладкой, как стекло. Над поверхностью словно курился не то легкий пар, не то дым.
Вергилий Джонс знал, куда они попали. Это было самое близкое к выходу и в то же время самое опасное из всех Внутренних измерений. Они подошли к краю сознания Взлетающего Орла, к границе, за которой его чувства сливались с пустотой. Это была еще необработанная земля, сырье для разума. Если им удастся правильно воздействовать на этот нехоженый край, то он выведет их прямиком туда, куда нужно; но если у них не хватит сил справиться с ним, он распадется на клочки и их унесет прочь из сознания Взлетающего Орла. Иными словами, тогда их ждет смерть.
Плот уткнулся в сушу – или застрял в ней. Они осторожно ступили на лишенное цвета и формы вещество. Взлетающий Орел нервничал.
– Мы в самой глубине, – объяснил ему Вергилий Джонс. – Теперь нам нужно собрать все силы и сосредоточиться. Соберитесь и представляйте себе топографию этого измерения, поскольку, как и в любом измерении, здесь есть свое устройство. Это серия концентрическихкругов.
– Серия концентрических кругов, – повторил Взлетающий Орел.
– Сейчас мы стоим на внешнем круге. Нам нужно добраться до центра.
– Добраться до центра, – повторил Взлетающий Орел.
– Как только мы окажемся в центральном круге, нам придется взбираться вверх. Пробуждение лежит прямо над центром. Все понятно?
– Да, – ответил Взлетающий Орел.
– Если у нас хватит сил, то, возможно, нам удастся создать в веществе, на котором мы стоим, проход. По этому проходу можно будет добраться напрямую до центра, и измерение не сможет нам помешать.
Сам Вергилий Джонс уже вошел в свое новое измерение. Его тон стал жестким и властным. Взлетающий Орел закрыл глаза и принялся выстраивать проход в веществе своего разума.
Проход, точнее тоннель, открылся прямо перед ними. Темно-серые стены тоннеля изнутри озарял грязный желтый свет. Радость Взлетающего Орла увеличилась, когда он понял, что формирует этот тоннель в приемлемую копию красного коридора, по которому в самом начале Лихорадки от него убежала Птицепес. Силы начали возвращаться к нему, податливая земля, пусть землей ее было назвать нельзя, растягивалась все дальше и дальше. Вергилий Джонс почувствовал огромное облегчение. Наконец в самом дальнем конце тоннеля они заметили крохотную манящую точку света.
– Пора в путь, – сказал Вергилий Джонс.
Взлетающий Орел ничего не ответил. Он из последних сил крепил тоннель по всей длине, поддерживая его существование, пока он не схватится. Всегда готовый помогать, Вергилий Джонс сосредоточился на создании средств передвижения. Через несколько мгновений (быстрота и точность исполнения приятно поразили его самого) они стали гордыми обладателями двух велосипедов.
– Все, что могу, – извинился он перед своим спутником, – тайна двигателя внутреннего сгорания всегда была выше моего разумения.
Тоннель наконец схватился. Оседлав своих анахронистических коней, они покатили вглубь тоннеля, к зовущему свету.
Несмотря на все