Серебряной пули нет
Этот очень баянистый в профессиональной среде информационных технологий заголовок мы наследуем от одной из ключевых глав «Мифического человеко-месяца» Фредерика Брукса. Эта глава переиздавалась в том числе как отдельное эссе и уточнялась многократно в течение всей последней четверти XX века, с первой публикации «Мифического человеко-месяца» в 1975-м, и вызвала широчайший резонанс и обширную полемику.
Суть метафоры серебряной пули Брукс объясняет так:
«Из всех монстров, которыми наполнены кошмары нашего фольклора, самыми страшными являются оборотни, поскольку нас пугает неожиданное превращение того, что нам хорошо знакомо, в нечто ужасное. Мы ищем серебряные пули, которые могли бы волшебным образом уложить оборотней наповал».
С формулировкой проблемы, на которую указывает эта метафора, все несколько сложнее. Теперь нам нужно будет в сжатом и ускоренном режиме познакомиться со всем предшествующим этой главе контекстом «Мифического человеко-месяца», постараемся справиться. Ведь Аристотель родился, работал и умер – все понятно же, крат-кость ясности не помеха в умелых руках.
В почти ничем не ограниченной области создания новых программных продуктов все новые светлые идеи поначалу одинаковы: за все хорошее против всего плохого, и обязательно на качественно новом уровне ценности и эффективности. Это возможно исключительно потому, что все светлые идеи полностью принадлежат области вымысла, в которой человечество выстраивает свои представления об окружающем мире. Потом задуманное нужно осуществить в действительности, и метаморфозы бизнес-проекта «качели» одинаково беспощадны ко всем замыслам любого масштаба.
Итак, мы уже заменили жуткое превращение оборотня метаморфозами некоего бизнес-проекта. Уже что-то: так понемногу, шаг за шагом, до сути и доберемся.
Теперь приведем довольно пространную цитату из дальнейших пояснений Фредерика Брукса за отсутствие серебряной пули, из фрагмента, характерно озаглавленного «Неясное изложение влечет непонимание»:
Некоторые, однако, были смущены терминами второстепенное свойство (accident) и несущественный, второстепенный (accidental), которые я использовал в старом употреблении, восходящем к Аристотелю. Под accidental я не имел в виду «случайный» или «относящийся к несчастному случаю», а скорее, «несущественный», «побочный» (incidental) или «приложенный» (appurtenant).
Я не хочу порочить роль случайности при разработке программ. Вслед за английским драматургом, автором детективов и теологом Дороти Сэйерс (Dorothy Sayers) я рассматриваю всякую творческую деятельность как состоящую из: а) формулирования концептуальных конструкций, б) воплощения в реальном материале и в) диалога с пользователями в реальной жизни. Та часть построения программы, которую я назвал сущностью (essence), состоит из умственной работы создания концептуальной конструкции, а та, которую я назвал второстепенной (accident), есть процесс ее воплощения.
Вот оно что, оказывается. Этапы воплощения в реальном материале и диалога с пользователями в реальной жизни рассматриваются как нечто вторичное. Тут-то мы и нашли, пожалуй, главную причину трудностей нахождения общего языка обычных людей с программистами. А еще мы нашли, пожалуй, единственное сколько-нибудь подходящее текстовое пояснение всему многообразию картинок нетленного графического эпоса о бизнес-проекте качелей.
Отдельно обратим внимание на то, что эти объяснения последовали уже несколькими годами позже первой публикации – уже после того, как идея персональных компьютеров успела прижиться в восприятии человечества. Актуальные сейчас методологии гибкой разработки программного обеспечения Agile и Scrum вывернули этого бруксовского оборотня наизнанку, подчинив реальной ценности для пользователей широко открытую почти безграничным ресурсам произвольности область концептуального конструирования программных продуктов. Серебряной пулей, впрочем, эта трансформация также не стала, но хотя бы разумнее расставила ценностные акценты в развитии информационных технологий.
То есть, этап «поворота», опровержения в зрелом периоде себя же раннего, не уникален для философов и встречается гораздо шире. Да уж, действительность беспощадна абсолютно ко всем светлым идеям и их носителям. Отметим, однако, неявно схваченную в этом фрагменте важную особенность человеческого мышления: сформировавшиеся в нем представления о действительности ближе и ценнее для каждого носителя мышления, чем сама действительность. И неизбежное вторжение действительности в область, обрабатываемую мышлением, всегда ужасно, а серебряной пули так и нет.
Информационные технологии не обнаружили здесь ничего нового, чего ранее не замечали бы философы, упоминание Аристотеля здесь отнюдь не случайно. Информационные технологии лишь выявили эти сложности с наибольшей ясностью и точностью. Возможно, найдутся способы приспособить эту ясность и точность для решения исконных фундаментальных проблем мышления, с чего-то нужно начинать.
Все же о полезностях искусственного интеллекта
Обратимся к соответствующему фрагменту из той же «Серебряной пули нет»:
Сегодня в ходу два совершенно разных определения ИИ. ИИ-1: использование компьютеров для решения задач, которые раньше могли быть решены только с помощью человеческого интеллекта. ИИ-2: использование специальных приемов программирования, известных как эвристическое, или основанное на правилах, программирование. При таком подходе изучают действия экспертов, чтобы определить, какими эвристиками и практическими правилами они пользуются при решении задач… Программа проектируется для решения задач так, как, по-видимому, ее решает человек.
У первого определения скользкий смысл… Кое-что укладывается сегодня в определение ИИ-1, но как только мы видим работу программы и понимаем задачу, мы уже не думаем о ней, как о ИИ… К несчастью, я не вижу ядра методов, которые уникальны в этой области… По большей части методы проблемно-ориентированны, и для их переноса требуются известные абстракция и творчество.
Заметим, что за десятилетия бурного технологического развития в этой проблематике искусственного интеллекта, без кавычек, отметим отдельно, ничего существенно не поменялось. Тем не менее, теперь мы можем добавить некоторые важные уточнения к скользкому смыслу ИИ-1 – той самой простейшей реализации, широко известной сейчас. Не будем путать «задачи, которые раньше могли быть решены только с помощью человеческого интеллекта» с задачами, на данный момент не имеющими устойчивого алгоритмического решения. Это разделение поможет нам справиться с отмеченным здесь же эффектом того, что «мы уже не думаем о ней, как о ИИ».
Методологическое ядро известного сейчас «искусственного интеллекта», любезно пронумерованного Фредериком Бруксом как ИИ-1, составляет решение задачи о распознавании образов, и широкий спектр задач, обратных этой. Возможность сделать несколько первых шагов средствами «питательно-амебного» мышления только лишь в направлении мышления человеческого не означает возможности его достижения. Даже количество пропастей, могущих разверзнуться на этом пути, неисчислимо, не то что их ширина, глубина и хотя бы теоретическая возможность преодоления. Распознавание образов принадлежит функциям глаз и ушей, но пока еще не мозга.
Чтобы оказаться перед одной из самых первых таких пропастей, достаточно простой словесной игры с промтами. Представим себе ИИ-1, которому дали задачу найти кошку на картинке, на которой из-за кресла торчит хвост кошки, устроившейся за этим креслом. Распознать кресло, пол, стену и неизвестный фрагмент ИИ-1, безусловно сможет – как глаза он работает вполне