Теперь же титулярный советник заявил – мол, все бы хорошо, если бы Чернавский не отыскал портсигар, и пусть триста рублей остались при нас, доверие начальства я потерял.
Нет, определенно у меня началась профессиональная деформация. Думаю, все гораздо проще. Виноградов поахал, поскрипел зубами, сказал что-нибудь о «прыще из вице-губернаторской семьи», из-за которого его собираются перевести в судебные приставы, а дочка, чутко прислушивающаяся к настроению отца, отреагировала весьма своеобразно.
– Лена, а ты не думаешь, что Татьяна попросту ревнует тебя к Ивану Александровичу? – предположила вдруг Анастасия Николаевна.
– Татьяна ревнует? К Ване? – недоуменно вскинулась Леночка. – Танечка – моя лучшая подруга, как она может меня ревновать? А если и так, то почему она мне не сказала? Вот я, например, сразу ей рассказала, что влюблена…
Леночка смутилась. Я… Вообще-то, обрадовался, но отчего-то тоже смутился. А тетушка не смутилась, а возмутилась.
– Елена, что ты такое говоришь?!
Возмутилась Анастасия Николаевна, скорее, для приличия, потому что тон был совсем не строгий.
– Да, где там наш чай?.. – с этими словами тетушка вышла в соседнюю комнату, где горничная заваривала чай. Пока Анастасия Николаевна ходила, мы успели поцеловаться, а я шепнул кареглазке кое-что на ушко.
Из Ленкиной тетушки вышел бы идеальный педагог. Замечательный классный руководитель. Этакая «классная классная». Ведь вышла не случайно, но и вернулась вовремя, чтобы племянница и ее жених не слишком-то увлеклись.
Анастасия Николаевна зря волнуется. Я человек старых правил, дореволюционных, такой, что до свадьбы – ни-ни. (Черт его знает, как оно выйдет?)
Наставления горничной много времени не заняли. Убедившись, что племянница с женихом сидят на почтительном расстоянии друг от друга, не прижимаются, а уж тем более не целуются (хотя губы у барышни раскраснелись), тетушка вернулась к прерванной теме:
– Леночка, а почему бы твоей подруге не влюбиться в Ивана Александровича? Подумай сама – твой будущий жених недурен собой. Его родители богаты, отец занимает высокое положение. И сам Иван Александрович уже успел отличиться и даже заработать орден.
– Тетушка, когда я впервые увидела Ваню, то есть Ивана – то… В общем, я меньше всего думала – богат ли он, кто его родители, – возразила Леночка.
Тетушка пожала плечами и ответила, как положено отвечать умудренной жизненным опытом женщине:
– Девочка моя, у тебя так, у нее иначе. Но ведь и Таня могла влюбиться в Ивана просто так. Или совсем просто – Татьяна посмотрела на тебя, немного позавидовала и решила, что и она влюблена.
Горничная внесла поднос с чайником и посудой, и мы ненадолго умолкли.
В доме Десятовой существует интересная традиция чаепитий – женщинам здесь наливают чай в чашки, а мужчинам – в стаканы в серебряных подстаканниках.
Ухватив за ручку подстаканник, я невольно поностальгировал – припомнился перестук колес, проводницы, разносящие чай, а заодно пытающиеся втюхать пассажирам абсолютно ненужные сувениры, вроде брелоков, магнитиков, календариков, а еще и пресловутые подстаканники. Увы, в последние годы массивные подстаканники сменились на легкие, из какого-то современного сплава.
Напившись чая, тетушка посмотрела на Лену.
– Дорогая, ты не забыла, что Иван Александрович пришел не только для того, чтобы попить чаю, но и получить урок латинского языка?
Эх, лучше бы забыла! Мне эта латынь…
Мы перешли за стол, за которым кареглазая гимназистка готовилась к урокам.
– Может, оставим урок до лучших времен? – робко предложил я, а потом решил повторить эту же фразу по латыни: – Ad meliora tempora?
– Нет, уважаемый Иван Александрович, – лучезарно улыбнулась Леночка. – Сами же мне плату назначили – два рубля за урок, как мне сказали – очень щедрую, да еще и аванс выплатили. Будем трудиться. А для начала исправьте свою ошибку в этой фразе.
– Какую ошибку?
– Как вы произнесли слово время?
– Temporá…
– А как правильно?
И что не так? А, точно. В латинском языке ударение не ставится на последний слог!
Принимаясь учить меня латыни, Леночка совершенно преображалась, и я видел перед собой не любимую девушку (виноват, барышню), а строгую Елену Георгиевну. Определенно, это у них с теткой семейное.
– Иван, для начала займемся повторением, – начала урок Елена. – Сколько времен в латинском языке?
Робко, словно шестиклассник, не выучивший домашнее задание (а когда мне учить-то было?), принялся вспоминать:
– В латинском языке шесть времен. Настоящее – praesens, когда действие происходит в момент речи. Например: Аmbulo, что означает – я хожу. Имеется прошедшее несовершенное время – imperfectum, когда действие происходило в прошлом. Например: Аmbulabam, что означает – я шел пешком.
– Иван, Ваня, ты молодец, я очень рада, что у тебя начало получаться, но ты кое-что забыл, говоря о прошедшем несовершенном времени.
– Что я забыл?
– Забыл сказать, что действие происходило в прошлом, в течение определенного времени. Наш латинист всегда на это обращал внимание.
Определенно погорячился, предложив Лене стать моим репетитором. И как у нее терпения хватает заниматься с таким бестолковым учеником?
Часов в девять тетушка дала понять, что уроки пора заканчивать, а детям – то есть нам с Леночкой – пора спать.
Когда пришел домой, едва ли не на пороге столкнулся с Литтенбрантом. Петр Генрихович бросился меня обнимать. А у меня сразу же закрались нехорошие подозрения. Может, он и моя хозяйка это самое?..
– Иван Александрович, я самый счастливый человек на свете! – заявил аглицкий джентльмен из русской глубинки.
– Неужели Наталья Никифоровна согласилась стать вашей невестой? – спросил я, стараясь, чтобы голос прозвучал не очень грустно. Печально, конечно, но что поделать? Я этого ждал, хотя и надеялся, что удастся потянуть время. Не удалось. Может, все к лучшему? По крайней мере угрызения совести не станут мучить.
– Нет, мы решили, что обручаться не станем – не дети, чай, оба женаты были. Решили, что обвенчаемся перед Рождеством. А родственникам Наталья Никифоровна просто напишет, пригласит их на свадьбу.
– А перед Рождеством венчают? – недоверчиво протянул я, прикидывая, что раньше свадьбы справлялись по осени. Или это крестьяне играли свадьбы осенью?
– Обвенчают, – бодро махнул рукой Петр Генрихович. – Я сейчас домой еду, начну к свадьбе приготовления делать.
– А что там еще моя хозяйка собиралась – ваш дом смотреть, еще что-то?
– Сказала, что какой дом у мужа будет, такой и будет. Вместе потом станем все делать. И этот дом она потом продаст, как в Нелазском устроится.
– Не знаю,