Главный Арбитр завис, обрабатывая мои слова. Интересно, он вообще понимает, о чем я?
– Твой запрос принят, – наконец произнес он. – Небесный Арбитраж предоставляет тебе сутки для принятия окончательного решения. По истечении срока ты обязан либо принять статус владыки Небесного плана, либо отречься от божественности. В случае отречения статус «бога» будет аннулирован, право доступа в Небесный план – отозвано.
Сутки. Негусто, но сейчас меня волновало другое: свалить отсюда, выйти в реал и долго-долго стоять под тугими струями контрастного душа.
– Принято, – кивнул я, открывая меню Глубинной телепортации.
Арбитры начали растворяться, но Главный задержался.
– Инициал Скиф. Защитник. Независимо от твоего решения… Вселенский закон равновесия благодарит тебя за восстановление баланса.
И исчез, прежде чем я успел ответить.
Напоследок я окинул взглядом созданную комнату: камин, кресло, окно с видом на холмы… Красиво, уютно… но безжизненно без тех, ради кого стоило бы жить. Тут бы погулять, осмотреться…
Тело Джун все еще лежало там, где упало, нетронутое моими преобразованиями.
Я подошел и поднял ее на руки. Она оказалась неожиданно легкой – хрупкая девушка, в которой уже ничто не напоминало о грозной богине.
Денис захочет попрощаться, а может, похоронить ее по-человечески. Заберу ее с собой.
Это меньшее, что я могу сделать.
Как любил повторять Бомбовоз, когда мы только прокачивали глубинку…
Пр-р-р-ры-ыж-жок!
Небесный план остался позади – пустой и безмолвный, ждущий нового хозяина.
* * *
Лахарийская пустыня встретила меня хаосом, но уже другим – хаосом победы.
С развоплощением Бездны и Врага их армия рассыпалась. Демониаки обратились в прах, когда хозяин высосал из них силу, а последователи богини бродили по пустыне, растерянно озираясь и не понимая, что делать дальше. Многие игроки просто вышли в офлайн.
Все, кто потерял душу во время Жатвы, уже пришли в себя.
Завидев на мини-карте метки своих, я прыгнул к ним.
– Ну как вы? – спросил я, глядя на ошалевших друзей.
Ирита моргнула, схватилась за голову, осмотрелась – и взглядом нашла меня. Взгляд ее был затуманен, в глазах стояли слезы.
Она бросилась навстречу, и я едва успел опустить Джун на песок.
– Алекс!
Она врезалась в меня, обняла так, что ребра хрустнули. Вот уж кто не жалел силы. Я обнял ее в ответ, уткнулся лицом в волосы. Ириточка моя… живая и теплая, настоящая.
Все остальное могло подождать.
Но ждать никто не хотел: друзья собрались вокруг.
– Кажется, я знаю, чем первым делом займутся Алекс и Рита, когда мы выберемся отсюда, – фыркнула Тисса, глядя на то, как мы целуемся.
– Говорила мне бабушка, чтобы держался подальше от умников, – сказал серый от усталости Краулер и обнял меня. Его глаза блестели. – Зря ее не послушал.
– Мы думали, ты сдох, – признался Бомбовоз. – Пожертвовал, как последний идиот, собой, чтобы вернуть нам души. Хренов Бегемот на это намекал: мол, без твоей жертвы Врага не одолеть.
– Точняк, – подтвердила Тисса. – Со вчерашнего дня мы все были уверены, что ты сотворишь что-то такое. Вселишь Сатану в себя, а потом покончишь Самопожертвованием.
– Это был один из вариантов предопределенного будущего, Скиф-сан, – сказал Гирос и поклонился. – Рад, что он не случился.
И тут их прорвало. Сначала Инфект молча встал рядом, положил руку мне на плечо. Следом налетела Тисса, всхлипывая и вцепившись в мою руку так, словно боялась, что я снова исчезну. Утес вообще расплакался, как маленькая девочка.
Патрик О’Грейди просто встал рядом и играл желваками. Ничего не сказал, да и не надо было. Это был долгий путь, что мы прошли вместе от центральной площади Тристада у храма Нергала Лучезарного.
Бета-тестеры держались чуть позади: бледный и осунувшийся Родриго обнимал Гарета; Денис не отрывал взгляда от тела Джун у моих ног; Тереза встала рядом с Утесом, вцепилась в его руку и явно не собиралась отпускать. Макс стояла в стороне, но ее покрасневшие глаза, все время направленные на меня, говорили достаточно.
Бурно праздновали победу наши друзья из «Йорубы» и «Странников». Йеми, Бабангида, Франциска, Хорвац, Каннибал и Хеллфиш помахали мне руками с зажатыми в них фляжками, а возле них я с удивлением обнаружил множество демонов, включая бойцов моей когорты. Черт Кродис уже что-то жрал, а Славикус все время предлагал выпить «за знакомство».
Пришли и друзья-неписи. Мой наставник Ояма, опирающийся на посох – ему повредили ногу, пока он был бездушным. Флейгрей с Негой выглядели так, словно неделю не пили (в их случае это было серьезно). Анф щелкал жвалами и возбужденно стрекотал, а Рипта потерся мордой о мое плечо.
Неподалеку завис в воздухе управляющий спутник Рейшаттар, а под ним встали гиганты Дезнафар и Монти. Глянув на древнего ящера, я пожелал, чтобы все боги и великие князья вернули свою божественность, запуская Неотвратимость.
Пять аватаров Спящих: Бегемот, Тиамат, Кингу, Левиафан, Абзу – застыли поодаль, метрах в ста от нас. Даже отсюда я видел, как они ослабли. Спасательная сеть, планетарная паутина, сдержавшая выбитые души, высосала из них все силы.
– Я сейчас, – сказал я и прыгнул к Спящим.
Некоторое время все пятеро смотрели на меня, словно не знали, чего от меня ждать. Они были истощены и слабы, а я… я стал богом, в чьих силах убрать лишних конкурентов.
Наконец Бегемот нарушил молчание, но голос его прозвучал глухо:
– Ты справился… Скиф.
– И вы, – сказал я, – справились. Он точно не вернется? Точно уничтожен?
– Этот Истинный Враг не вернется, – ответил Абзу. – Он стерт со всех слоев и планов существования.
– Но таких как он… – заговорил Левиафан. – Таких, как он, во вселенной много. И рано или поздно человечество снова встретится с такими.
Помолчав, я пожал плечами: это будет уже не моя проблема. Пусть внуки и правнуки решают эти проблемы, а я… Стоп, а где…
– Что с Лексой? – спросил я.
– Малышка спит, – ответила Тиамат. – Ваша мать скоро заберет ее и выйдет из Дисгардиума вместе с ней.
– Как?
– Это вопрос к Хагену, – рокотнул Кингу, покосившись на Бегемота. – Со своей стороны мы обеспечим целостность переноса души и сознания.
– Как на ней скажется… – я нахмурился, подбирая слова, – все это? Она же забудет произошедшее, да? Да и как ей помнить, если она зародыш? У нее в том теле и мозг, наверное, еще не сформировался?
– Сознание – что-то большее, чем просто информация, записанная в мозг, – ответил Абзу. – Так или иначе, все события, случившиеся с Лексой здесь, останутся в ее сознании, но вот будет ли она сама помнить о них… это вряд ли.
– Есть другая