Мужчина плюет со злостью и оборачивается к Тиаре, магией заставляя ее, поднявшись с пола, повиснуть в воздухе.
— Ты думала, что заполучила мое доверие? Ты так старалась во всем мне угодить… Я подыгрывал и следил за каждым твоим шагом. Ты забыла, что на тебе печать? Ничто не утаится от меня. Думаешь, перехитрила меня? — Юпит смотрит на мою подругу с ненавистью.
А она на него — с таким ужасом, будто в глаза Бездны заглянула.
Райла… моя глупая храбрая Райла!
— Я знаю, что ты сделала с камнем бессмертия, воспользовавшись силой темного оникса. И твоя милая подружка сейчас ответит за твое предательство. Она все исправит, если хочет, чтобы ты выжила. — Теперь Юпит кидает взгляд на меня, а у меня спина покрывается липким потом от страха.
Он щелкает длинными когтистыми пальцами, выкрашенными в черный цвет, и в воздухе над его раскрывшейся ладонью зависает тот самый проклятый «уголек» из-за которого происходит весь этот ужас.
— Ну же, Диана. Неужели не исправишь ошибку своей подруги? Не хочешь, чтобы она выжила? — Монстр в человеческом обличье ведет черной густой бровью.
— Диана, не смей! — рычит Райла.
Юпит оборачивается, сжимает кулак, и она сгибается пополам, воя от боли и отплевываясь кровью.
— Райла… Райла! — Я хочу проломить барьер и убить мерзавца своими руками, хотя понимаю, что это невозможно.
Только и разбиваю руки о невидимую стену и срываю голос от отчаянного крика.
Монстр! Какое же он чудовище!
— Вижу, эта жалкая дрянь для тебя недостаточная причина, чтобы исполнить мой приказ. — Черные глаза прищуриваются.
Юпит щелкает пальцами, деревянные двери открываются, и в зал заходят двое здоровенных мужиков, они ведут испуганного мужчину. Лицо его осунулось, поседевшие каштановые волосы липнут ко лбу, а в глазах страх и непонимание, как у ребенка.
— Папа… — срывается шепот с моих губ.
Он смотрит на меня, но будто бы уже и не узнает. За это время его болезнь усилилась…
Хочется рвать и кричать, биться, но это ничем сейчас не поможет. А что может помочь, когда я в клетке, созданной магией артефактов? Соул услышал, где находится Орден? Успел? Успеет ли сюда?
«Рэдгард, Орден Красной луны в гиблых землях под храмом старых богов!» — мысленно говорю я снова и снова.
Я слышала, что сила истинных удивительна. Если он не расслышал, что сказала Райла, то, может быть, услышит меня?
Отца отводят в ту сторону, где висит в воздухе обессиленное тело Райлы, но она жива! Пока еще жива. А я же жалею, что наши души сейчас не соединены…
Юпит кивает некоторым из своих детей, что стояли за его спиной. Один за другим шестеро хорошо знакомых мне ребят переходят в ту же сторону, где оставили отца, связав путами. Их места занимают другие безвольные Тени, уже взрослые.
— Я сегодня необычайно добр, Диана. Смотри, какой выбор тебе даю: хочешь, чтобы твой отец, и те, о ком ты так старательно заботилась, остались живы, — верни камню бессмертия его истинные свойства. Будешь сопротивляться — они все… — Он указывает когтистыми пальцами на дорогих мне людей. — …будут умирать один за другим мучительной смертью. С кого начать? С этой талантливой иллюзионистки?
Кивает как раз на блондиночку пятнадцати лет, и та, скорчившись от боли, падает на пол.
Воет так, что в ушах звенит! Боги! Это какой-то кошмар!
— Хватит! Остановись! — ору я, пытаясь разбить проклятый барьер.
Но Юпит не заканчивает, он будто бы наслаждается своей властью причинять другим боль. Заставляет упасть отца и еще двоих.
Тварь! Монстр! Как же я его ненавижу…
— Давай свой проклятый камень! Я сделаю, слышишь? Я сделаю! — выпаливаю я что есть силы, чтобы он наконец-то услышал мой голос, заглушаемый криками других.
Срываюсь на хрип, и Юпит, наконец-то, останавливается. Измученные дети и отец хрипят, лежа на полу, я же едва в силах стоять на ногах.
И почему у меня нет своей природной магии, как у Райлы? Почему моя сила лишь в зельеварении и травах?
— Без глупостей, Диана. Сделаешь что-то не то — и пожалеешь. Я проверю камень на твоем отце вначале, — предупреждает Юпит, ослабляет барьер, чтобы я смогла подойти к камню.
А у меня ноги не идут. Дрожат.
И все же делаю шаг, один, второй. Иду медленно, оттягивая время. Надеюсь, что Соул успеет, но дорога заканчивается.
Юпит ждет, и он не потерпит даже намека на то, что я посмею ослушаться.
Я не смогу его обмануть. При всем желании не смогу. И более того, не смогу даже выполнить его приказ, ведь кое-что Юпит не учел.
Когда мы бежали, Мор сказал, что часть силы оникса исчезла из моего тела. Задумываться, что это значит, было некогда. Мы спешили в купальню. Однако признание Райлы все расставило на свои места.
Это она забрала эту силу, чтобы изменить свойства, и того, что осталось, мне не хватит, чтобы все исправить. Да что там… я и не хочу исправлять. Я не могу позволить монстру стать богом!
Что мне делать?
Кидаю взгляд на скованных безвольных марионеток, которые хотят жить, на отца, на Райлу, почти полностью лишившуюся сил от боли, и не понимаю, где же решение. Единственное, что приходит в голову, — глупость.
Если я схвачу этот камень и напрыгну на Юпита, его шавки да и он сам убьют меня раньше, чем я попытаюсь ему навредить. Боги, да где же ваша справедливость?
Вы дали мне шанс все исправить. Позволили встретить истинного, позволили полюбить и стать любимой, позволили поверить, что я смогу выжить и… это?
— Не тяни! — рычит мерзавец.
И я понимаю, что мне ничего не остается. Потому и тяну пальцы к камню, кидаю взгляд на дверь, но спасителей нет…
Значит, придется самой…
Ба-бах! Грохот разносится будто одновременно со всех сторон.
«Диана, пригнись!»
Этот голос в голове! Этот голос!
Рэдгард!
Секунда, и весь зал затягивает дым, Юпит взрывается от гнева, выпускает вспышку прямо в меня, но меня утягивает в сторону. И вовсе не воздух, а… Рэдгард.
Слезы подкрадываются к глазам, когда я понимаю, что это он! Правда он!
От ликования отвлекают грохот и вспышки. С потолка сыплются камни, и я боюсь, что один из них упадет на спину Соула. Вскрикиваю в предупреждении, но каменная глыба разбивается о невидимую грань.
Барьер! Соул поставил барьер!
Рэдгард ловит меня, относит в сторону.
— Прости, что так долго. Райла сказала так невнятно, что мы не поняли, куда идти, — говорит он, в то время как над куполом, накрывшим нас, всюду